Глава 26 - 1735 г

ГЛАВА 26 (1735 г)

1 Вот показались красные манжеты,
Рука взмахнула; тут же пушкари
Готовят орудийные приветы
От пристани, к которой подошли;
Уже встает к штурвалу лоцман бравый,
И берег принимает корабли…
Народ шумит восторженной оравой,
Такое диво видано ль, когда
На берег, прежде брошенный и слабый,
Сходили просвещённые года.
Россия вознамерилась вдогонку
Европе строить новые суда.

13 Дитя вначале пачкает пеленку,
Потом потешно учится ходьбе,
А вырастет - родимую сторонку
Уже не сможет позабыть в себе.
Хотим ли мы того, иль не хотим мы,
Но это всё подвержено судьбе.
Томления безмолвны и незримы,
Но это только в юные года,
А здесь, толпой шумливою гонимы,
Мы пробирались, будто господа
На пир, что, ритуалом заведённый,
Нас взял в объятья раз и навсегда.

25 Гулял народ простой и благородный,
Столы ломились снедью и вином;
И шкипер, тем гуляньем вдохновлённый,
Уже плясал на бочке кверху дном,
Своё воспринимая назначенье
Пока ещё необъяснимым сном.
Где праздник, там любое развлеченье
В России хлещет, как кипящий чай,
Невинная забава, приключенье,
То, что и нас настигло невзначай,
Явилось в славном облике детины
С ножом, но слава Богу, без меча.

37 Он будто грянул с повести былинной:
Широк в плечах, в глазах голубизна,
И мне он показался исполином,
Хоть речь его и стала неясна,
Когда ко мне он обратился с нею,
Протягивая полный ковш вина:
?Прошу почтить вниманьем ассамблею,
На коей наше дело не пустяк.
Сейчас, вишь, парус обнимает рею,
Поскольку он у берега в гостях,
Но прозвучит команда капитана –
И снова ветер загудит в снастях.

49 На нашей службе чтобы без изъяна
Нельзя никак, ведь парус – это что?
Пускай отец и промах для кармана,
А дядька – так и вовсе решето…
Матвей Попов я, и того племянник,
Что ставит парусину для флотов.
И кабы был один по делу данник,
Так нет же – их тут целая толпень,
И каждый гнёт другого в рог бараний,
От этого и мысли набекрень,
А в деле развернуться нету мочи –
И эдакая пропасть кажний день.

61 Я оттого и мыслю, что помочь бы
Моёму дядьке вы как раз смогли.
Чтоб, значит, мог лишь он с утра до ночи
Снабжать той парусиной корабли,
Ведь ежли ставим стаксель генуэзский –
То нужен лён, что там не говори…
Пусть дорогой, но сутью королевской
Ворвётся он в просторы всех морей,
И красотой взойдёт. И в чистом блеске
Померкнет неуклюжесть якорей.
- Ты против принадлежности весомой? –
Не преминул я уточнить скорей.

73 - Ну, якорь он, конечно, нам знакомый,
Да только не по нашей части он.
Коль за крамболом* лёг, то, значит, оный
Для швартованья будет не нужён,
Но смело спорит с силой волн проворных,
Когда в пучину моря погружён.
А взгляд его лапи;щ чернобородых
Страшит не только мрачностью своей,
Он грех в душе рождает первородный,
Грозит непредсказуемостью ей –
Обрывисты пеньковые канаты,
Но где сыскать надёжней и прочней.-

85 Примолк мой собеседник виновато,
Как будто что-то лишнее изрёк,
Но смысл тех слов, звуча витиевато,
В меня вонзился, словно уголёк,
Что из костра взлетел порывом ветра
И, обжигая, на душу возлёг.
- Всё не пойму, какого же ответа
Ты получить желаешь от меня…
Я не посланец царского Совета
И здесь проездом до скончанья дня.
- Мы путника во времени узнаем
Когда б на нем надета и броня.

97 - Но я и в парусах не понимаю,
И вряд ли чем смогу тебе помочь,
А просьбу незнакомца принимая,
Его надежды обращаю в ночь.
И не проси, не волен я исполнить
Того, что не способен превозмочь.
Прости и недовольства не запомни…?
Недоумённо поглядев вокруг,
Матвей Попов, проситель мой нескромный,
Поклоном лёгким сделал полукруг
И удалился. Я же был растерян
И озадачен тем, что видел вдруг.

109 На счастье Пушкин был в делах уверен…

* - брус для подъёма якоря