Робкий Лев. Поэма. Глава 15. Общество презрения

Я иногда себя презираю… не оттого ли
я презираю и других?..
М. Лермонтов. Герой нашего времени

1
Увидев фильм об айкидо,
Искусстве боевом японском,
Где победить способен тот,
Кто хвастаться не может ростом,

Роман искусством восхитился,
О нём до ночи думал он,
И странный сон ему приснился:
С ним борется его патрон...

?Не говорит ли сон о том,
Как я с Араповым общаюсь
И в самом, вроде бы, простом
На грубость часто нарываюсь?

Я шевельнусь — и в тот же миг
Почувствую сопротивленье,
Чудовищно его давленье,
Он, как борец сумо, велик.

Замру — и он ослабевает
И обо мне вдруг забывает,
Как воздух, лёгок, невидим,
И никаких конфликтов с ним.

Сомненья нет: боясь напасти,
Я уступаю силе власти,
Его мне не переломить —
И я смиряю свою прыть...

Но если наши отношенья
Увидеть под углом другим?
Покой меняя на движенья,
Я тоже управляю им...

Занятный я открыл закон!
И тем мне интересен он,
Что подчинённым позволяет
Влиять на тех, кто управляет.

Тому ж, кто любит управленье,
Заложено в нём подчиненье
Тем, кто обязан не роптать,
А все приказы выполнять?.

2
Борей сидел и наблюдал...
Один нюанс его смущал —
Инструментальщики глазели,
Как упражнялся он в бездельи.

?Пусть это будет тренировка! —
Решил Роман. — Ну, почему
Себя я чувствую неловко
И на себя беру вину?

Себя считая виноватым,
Порой обычный человек
Готов к шагам неадекватным...
Он думает, что хуже всех —

И совершает опозданья,
Заводит связь на стороне,
Себе готовя оправданья...
И всё ?благодаря? вине.

Вина — вполне ?законный? повод
Всем привести ?железный? довод,
Что он ничем не хуже всех,
И что у каждого есть грех.

И я затем пришёл сюда,
Чтобы, без инженерных знаний,
Иметь в достатке оснований
Виновным представать всегда

Перед Араповым, Евстратом,
Шумахером, Картузом — всяким,
Кто чем-то занят целый день...
Я чувствую себя как чернь...

Войти стесняюсь в туалет,
Когда там курят программисты...
Ну да — они специалисты...
Всё так, но это не ответ!?

Чтоб не считать себя убогим,
Роман стал в туалет ходить,
Когда, задрав на стенку ноги,
Там собирались покурить

Все программисты, ждал в проходе,
Когда все ноги уберут,
В кабинку шёл, при всём народе
Мочился громко, и за труд

Всё это вовсе ни считая,
Мыл руки долго, дав понять,
Что есть обязанность святая —
Всем руки в чистоте держать.

Он не чурался и проказы,
Подогревал страстей накал:
Глубокомысленно пускал
Скопившиеся в теле газы.

И это стало помогать:
Он программистов не стеснялся,
И меньше стал себя ругать
За то, что он не состоялся.

3
Евстрат придумал новый трюк:
?Завхоз заводоуправленья, —
Коллегам заявил он вдруг, —
Отметит скоро день рожденья,

И всем по пятьдесят рублей
Придётся сдать на юбилей?.
Об этом щедром подаяньи
Для той, о чьём существованьи

Никто понятья не имел,
Роман, конечно, не хотел
И слышать, как и все другие —
Подарки слишком дорогие...

Но он теперь был начеку,
Не доверяя земляку,
И понял: новая проверка
Санкционирована ?сверху?.

Он, не раздумывая, встал,
Евстрату молча деньги дал.
Жидков же начал возмущаться,
Кричать, с Евстратом препираться,

А тот доказывал ему,
Что он бумагу получает
У этой дамы, потому
Её от всех и отличает.

Жидков в итоге деньги сдал,
Себе испортив настроенье,
Но гнев его не утихал,
И он продолжил возмущенье,

Пока не начал разговор
Евстрат Онучин о футболе.
Жидков поиздевался вволю
Над тем, как потерпел позор

?Спартак?, любимый для Евстрата...
Вот так же сам Роман когда-то
Евстрату говорил назло,
Когда фатально не везло...

Роман видал, как проиграл
?Спартак?, совсем не благородно
Порадовался... Но сегодня
Благоразумно промолчал:

?Онучин так нас проверяет:
Он словно нам бросает кость,
И у кого сильнее злость,
Тот первый эту кость хватает...

Но кость отравлена, и яд
Нас постепенно отравляет.
Онучин нашей злости рад,
Он наши души загрязняет...

Уже Жидкова заразил —
Тот стал рабом своей же воли:
Мне тумбочку взять не позволил —
Сам своё кресло заменил.

Улыбка личность украшает,
Она к себе располагает —
Онучин в этом преуспел
Для маскировки подлых дел?.

Роман учился улыбаться
По принужденью — для того,
Чтоб не сумели догадаться
Враги, что в мыслях у него.

4
К нему Онучин подошёл,
Уселся за соседний стол
И доверительно, как другу,
Ценя высокую заслугу,

Затем Роману сообщил,
Что вечером он в Керчь звонил.
Сказал, какая там погода,
Как жизнь у крымского народа:

?У нас в Крыму сейчас тепло,
Давно картошку посадили,
А здесь, уж коль на то пошло,
Темно и сыро... Как в могиле...?

Роман с ним мило поболтал...
И с удивлением отметил,
Что злости он не испытал —
Ведь перед ним сидел радетель

За то, чтобы в родном Крыму
Народ зажил нормальной жизнью,
И не пришлось бы никому
Невольно покидать отчизну.

О неприязни смог забыть
Борей, беседою довольный,
И стыд испытывал невольный,
Что земляку решил он мстить.

Роман был дружелюбен очень,
И стоило его врагу
Дать знать, что помириться хочет,
Он верил, что ему не лгут,

И был готов забыть обиды,
Не видя пользы от корриды,
Предпочитал спокойно жить,
Старался дружбой дорожить.

Вражда была Роману в тягость,
Ведя с Евстратом разговор,
Он испытал большую радость
В надежде прекратить раздор —

Ведь можно всё начать сначала...
Но стоило им разойтись,
Как мысль иная прозвучала:
?Ну что же ты, Роман? Окстись!

Ведь существуют два Евстрата:
Один общителен и мил,
И я любил его, как брата;
Другой жесток, как крокодил,

И с ним нельзя договориться —
Он свой мирок отгородил,
И я случайно угодил
В него, нарушив все границы.

Беседа наша — часть игры,
Что с нами он, шутя, играет,
Поскольку слишком презирает...
Быть добрым может... До поры...?

5
А по прошествии двух дней
Евстрат вернул тридцать рублей
Всем, у кого на день рожденья
Их взял на грани принужденья.

Жидков за ?жадность? поплатился —
Его Арапов сторонился:
Едва с вопросом приставал
К нему Жидков — он убегал.

Роман почувствовал подспудно:
Онучину совсем не трудно
Коллегам противостоять
И на Арапова влиять:

?Арапов глуп, он убеждён,
Что все бездельники, тупицы,
А кто умён, так это он.
И в эти узкие границы

Он с радостью нас поместил.
Он хочет, чтобы так и было,
Его душе и сердцу мило
Узнать, что кто-то ?начудил?.

И он за это не накажет,
Раз этот факт его взбодрил, —
Словцо обидное лишь скажет,
Как он не раз нам говорил.

Но не дай Бог ему услышать,
Что кто-нибудь посмел повысить
Свой уровень, свой интеллект —
Готов к анафеме субъект!

Онучин эту слабость знает,
Умело пользу извлекает,
Всегда готовый ?доложить?,
Чтобы соперников изжить.

Онучин — тонкий механизм,
В движенье приводящий молот...
Как много бед наделать могут
Тупая злоба и цинизм!

Одиннадцатого числа
Мне дал Арапов в назиданье
Невыполнимое заданье,
И жизнь была мне не мила...

Так, может, в этом весь секрет?
Ведь я не выполнил заданье,
Но нет о нём упоминанья —
И наказанья тоже нет!

И стоит мне рискнуть опять —
Невыполнимое заданье
Из принципа не выполнять,
То мне не будет наказанья...

Зато Арапов будет рад...
Онучин будет без работы —
Без фактов не начать ?доклад?.
Его лишат привычной льготы...

Но если только созерцать,
То уровень свой не повысить...
А чтоб зарплату повышать —
О том не смею и помыслить...?