Из старого дневника
===== филонов
отойди от окна с геранью
дождь соткал на пол неба радуг
птицы с крыльев стряхнули радость
прямо в чёрные рты парадных
поупрямься, забейся в угол
даже если назвался другом
нам не хватит тряпичных кукол
наиграться в свои ИнХуКи
и с одной на двоих хоругвью
проходя сквозь дебош и ругань
мы уснём на ведёрном круге
на том донце, где преет уголь
===== с.к.л.в
машинка ?ятрань? с западающей ?о?
и лента - почти бахрома
в плену Подмосковья жить прошлым легко
зима как зима
слова как слова, но не сможет словарь
поведать, что есть твоя грусть
по стёклам закат расплескал киноварь
зацвёл розы куст?..
знать в заячьей шубке спешит к тебе гость
не зря на столе ?хванчкара?,
две белых пиалы, конфет россыпь-горсть
хоть жуй до утра
для долгой беседы есть множество тем
об ангелах и о войне,
о том, как поэт вдруг становится нем
в фальшивой стране
как по объявленью в горсправке пришёл
иуда с фомой и петром
что разницы нет толи крест, толи кол…
…заснеженный дом
буржуйка ворчит, не просохли дрова,
немного в бутылке вина
и петь начинает пружиной кровать
и ноет спина
от сломанных крыльев, от нервов, от лет?..
гадать на золе ни к чему…
на сотни вопросов один лишь ответ
всё канет во тьму
блуждает душа неприкаянной вновь…
?ятрань? под чехлом, в мире снов…
и если забудется слово ?люб..вь?
не будет ?стих..в?.
===== зарисовка
крикливое утро. от жажды скрипуча калитка.
сор дворник метёт как волошинской бородой
на перекрёстке двух улиц Берштейна и Витке
колонка хрипит и не хочет плеваться водой
вчера ребятня воскресила махновщины знамя
по городу, долго гоняла бездомных собак,
слегка ошарашив приезжую старую даму,
которая в шутку им вслед показала кулак.
забвение? время? мы думаем разве об этом?
вчера у соседей гуляли, вновь дочь развелась
и, кажется, вот оно было медовое лето
но листья желтеют, и больше не помнят о нас.
===== морское
как верить глазам? мои ночи остались во мне
испанским фрегатом в чьём трюме вино и табак
и близость Бермуд – танец белой луны на волне
над тёмною бездной рассыпал серебряный мрак.
заложнику моря тоска о невесте к чему?
далёкая гавань избавила мир от калек
и чайки садятся устав от небес на корму
случайными криками славя потерянный век
здесь нет ни команды, ни крыс, ни личинок жуков
идиллии чистой пространство для тех, кого нет
как верить глазам? если треснули рёбра бортов
и выпало сердце, цепляясь за розовый свет
===== точка индаумента
воланд свыкся со злом и бессмертием… падает чёртик…
вероятно нефритовый… прямо на розовый тапок…
это признак внимания к даме? приверженность готик
к амплитудам качания девочек в белых кроватках...
кружевами из ниток разложены мысли… подсолнух
может тоже из дыма?.. табачного жёлтого дыма…
в каплях солнца и в том, что однажды почувствуешь полно
что сравнимо вполне с нечистотами древнего Рима
книжный порох подсох… отраженья доверчивей спичек
южный даунс на холмик стал больше и выглядит чинно
крик гравюр ландсирА - точка–оптима – стала привычна
воланд свыкся со злом, а бессмертие - повод, причина…
===== фактура трещины
за одну тишину я плачу золотые дукаты
за другую беру скарабеями чёрными дань
и какая мне разница, что погибают солдаты
на войне без героев, в сраженьях с названием ?брань?
сто придуманных стран, превращаются в пыль за мгновенье
барабанная дробь… может эхо умолкнувших флейт?..
клочья синих мундиров как будто цветенье растений
клочья чьих то сердец (может выйти шикарный букет)
за одну пустоту я плачу золотые червонцы
за другую беру соколиными перьями дань
и какая мне разница, что заходящее солнце
скоро напрочь сотрёт между прошлым и будущим грань.
===== друг
смахнуть бы бумажную пыль с опечаток и фраз,
с просвеченных солнцем картонных поделок на полке
увидеть себя отраженным, подумать: что толку
играть с пустотой попадая, то в кому, то в раж…
заброшенный двор ловит ноздрями свалок не пух
семи тополей, семипалой торговки недели
а бранное слово о том, что кого-то задели
спустив свои чувства на злобу чужую и слух
трамвай бывший Аннушкой нынче жилище бомжей
такие дела ни кондуктора, ни пассажиров
и пахнет мочой от дороги до затхлой квартиры
ржавеют заплатки на двери – дешёвая жесть
а может не надо? смещать с этих красок акцент
живём же и жили… и мойки с немытой посудой
и мухи… и грязь… и такие же (видимо) судьи
тасуют не карты в колодах, а ловят момент
…и грусть козырная поставит улыбку на нож,
но это чуть позже… осенним не стал ещё ветер
и бьёт одиночество камушком в стёкла под вечер…
таков старый друг, закадычнее вряд ли найдёшь
===== эмигрант
мне георгий иванович часто говаривал так:
- тебе нет ещё года, но ты по отцу эмигрант.
и россия тебе – потерявшийся царский пятак;
конопатой сестры, закрывающий небо бант.
так и жил бы я с конницей в снах, уходящей в галоп
в безвоздушном пространстве – белее, чем зубы врача…
но однажды очнулся и вывел из сердца озноб
и наверно от этого жить буду меньше на час.
===== на гранях
на гранях недооткровений
я узнаю тебя…
упала капля с тонкой ветки
и тишина
заглушит голос и движенья
порыв к окну
и в бесконечных отраженьях
тебя… одну
минуту чувств и проявлений
семи цветов
на острие тоски весенней
и вечеров.
===== старик
к одноактовым пьесам вернуться успеем, поверь…
гроб выносят, тебе остаётся открыть только дверь,
и глаза опустить… нет ни святости в том, ни вины
старики, дяди жени… лишь тени холодной страны.
память тоже что срок и анкеты теряют графу
вспоминается реже парадная форма в шкафу
ордена и медали в коробочке из под конфет…
и сто грамм за победу, которой как будто и нет.
скрип кровати и тот проржавел до последних пружин
и покинутый всеми со смертью один на один
сил хватило отречься от прошлого и от детей…
… как же долго в июне летел лёгкий пух с тополей.
мириады снежинок не тающих, тёплых как день
залетали на лестницу через открытую дверь…
===== инвольтационно-эгрегорианское
потерянным воском не вымучить… частным сыском
не уловить отношения ?до? и ?после?.
артелью оставлен давно оскудевший прииск
и золота слитки уходят под клейма ?осень?
шуршащим листьям - подошвы сапог кирзовых,
сторожку ту, где под печкой и соль и спички,
пусть реки только собрались сходить к низовьям
корю’шкой жирной на радость базарам птичьим
мне неизвестно, что станет мело’вым ухом
готовым слышать эгрегор кассиопеи
ведь снова застит рассветы лебяжьим пухом
и к зимней спячке готовятся вновь медведи
===== муза
Муза тоже стареет. Блеск глаз не увидеть лишь пыль.
Ведь ни слёз, ни любви и куда не посмотришь пустыня.
Ночи чёрную розу и звёзд золотые шипы
Чувств зеркальная стать обнажает на времени стыках.
Твой вопрос о пустом. Что искать терракотовых мух,
Составляющих армию бездарей ищущих славы…
Лучше старым Волошиным плакать в цветущем Крыму,
Понимая, что толпы всегда одинаковы правы.
Изменить этот мир? Что за глупость? И в чём здесь кураж?
Прилагая себя белым кроликом к шляпе факира…
Новый день начинается в полночь, а чаще с утра…
… а Есенин всё пьёт, новый день, начиная с ?поллитры?.
Равнодушие наше… оно как проказа для муз…
Суетой не обманешь и скорой строфой не уверишь…
Бледный Блок… от него… Незнакомка уходит во тьму
Оставляя нарочно открытыми чёрные двери.
===== ремингтонистка Ниночка
Ремингтонистка Ниночка с ней два черновика
С закладочною ниточкой, по почерку строка.
И времени достаточно, но где же кавалер
Высокий и загадочный страны СССР…
Дни тянут руки сальные, сто дел и сотня встреч
Растают сны русалочьи, их плачем не сберечь
Прочитанный Аверченко, аквариум в углу…
Одна дождливым вечером… и рыбка на полу.
===== тоже что и вчера
Мы одни в этом мире, одни… не дождёшься, не встретишь
паренька из московского дворика… вновь тополя
замели, занесли белым пухом тяжёлые стрелки
на часах у дороги и цифры как будто не мелки,
но и их не увидишь лишь чёрточки как от ноля.
Рядом церковь, блажены в малиновых звонах рассветы…
некрещеный! так что ж? может веры на сотню мирян.
бесполезны мольбы, потому что не слышим ответов
на вопросы простые, звучащие в шорохах лета,
когда шмель над цветком пробасил тоже что и вчера.
=====
самолётов не видно давно уж… то тучи, то ночи.
под крылом не Варшава, не Рим, а бескрайние степи
занесённые снегом… и нет колеи, нет обочин,
трубадур не спешит в театральное царство мистерий.
маски стали чужими, как корка вчерашнего хлеба
и хотел рассказать о прошедшем, но вдруг всё забылось.
кран на кухне хрипит: ?милый мой пониманья не требуй,
не дари свою жизнь просто так, всё чего-нибудь стоит?
вновь не в рифму. Да бог с ней, все рифмы затёрты и пошлы.
сотни новых поэтов выводят по старым лекалам.
ну а я нарисую на небе зелёную лошадь,
пусть жует своё синее сено немного устало
===== сонет
Всё небо в дымке, утро-альбинос.
На лавочке заброшенного парка
Сидит старушка с пачкой папирос
И с томиком забытого Петрарки
Заросший берег речки ловит хлам
Вечерних пьянок и гульбы весёлой
А на эстраде, кланяясь углам
Ещё стоит в лохмотьях серых ёлка
И пионер без горна, без руки
Глядит на гипса белые куски,
На отраженье в луже тонких веток.
И понимает: мир – мгновенье, блик…
Вороны городской знакомый крик
В иное время не забросит ветер.
=====
Шаг невесомый в этот вечер,
И даже пыль, собравшись в комья
Не шелохнется. Солнце сомом
Плывёт на квок с далёкой речки.
А на калитке две улитки
Быть может, встретились случайно…
… и мне не выйти за пределы
Трёх соток жизни и отчаянья…
=====
доктора умывают руки. диагноз – поэт?..
сохнут краски, в сарае без дела ржавеет пресс
вопросы излишни, я есть, и меня здесь нет
так Слово, и слово о Б-ге теряют вес.
мы гоним отары овец и уходим в сны.
обыденность жизни, как к кисти прилип листок,
упавший с зелёного клёна – права ясны
на серых стенах бликует зарёй восток.
Ветра предлагают запад - там всё закон.
от сгнивших корней избавленье - ходы кротов
и крест завалился отца, колокольный звон
не мучь меня так я пока-
я-ться… не готов
=====
чернильное… от сажи на воде…
такое не уложишь с грустью в строки…
у школы на скамейке важный дед
не шелохнётся, ждёт конца урока.
проходят мимо шляпы и зонты,
и капли славят глотку водостока
укрыли пожелтевшие кусты
своей листвою трещинки дороги
и вдруг звонок. и топот ног и гул
наверно так танцуют где-то боги…
три жмени неба ветер с крыши сдул
на серый плащ бредущего пророка
и он очнулся: слева вставший дед
а справа - шумной кодлою подростки…
осенний дождь… ты помнишь этот свет?..
в нём вновь нет правды - только отголоски...
=====
в каждом окне дождь.
я смотрю с тротуара вверх.
что скроить мне из серых кож
облаков? может твой смех?
белым были перчатки и
объявленья на стенах о
мене комнаты на стихи
купли прошлого за стекло
в цвете чёрном твои глаза
не от слёз - от того, что в них
умерла в зрачках стрекоза,
удивляясь за нас двоих
=====
слово ?смерть? односложно как ?жизнь?, но немного длиннее
лишь звучанье мгновенней. успеешь ли крикнуть: ?не сме-й!??
сме-х откроет в ответ глубину настоящего неба
без мерцания звёзд, без их тонких никчёмных лучей.
сме-лость здесь ни к чему. инквизиция вытянет жи-лы
в нас ещё закоулков немыслимо средних веков
годы прошлые - пытка и кажется нет уже силы,
чтоб оправдывать верой греховную сущность стихов.
===== строфы к ми-му
пока её бабочки и вороны не насытились летом
мы можем поговорить о людях Ницше и Мадельяни
сломать пару черных клавиш белого фортепиано
и мальчику у холста рассказать о способностях света
заполнять объёмы глухих чердаков и неба
о том, как сыпучи гламур, урбанизм и грандж
как лепит из пластилина воскресный орАнж
и рыбу без глаз, взрослеющий Гришка Отребьев
пока не забыты длинные тени Руссо и Фихте
мы найдём минутку скрошить пару батонов хлеба
каркушам, выжившим всех воробьёв и Глебов
из парка Победы, где скоро желтеют пихты
но долго ещё порывается шарик на нитке
сорваться с звенящих кузнечиками проводов
а я принимаю ставки от кучевых облаков
на то, что ему не хватит и сотни попыток.
теперь к предпоследнему городу с признаком тифа
на ?Ю? старомодного велосипеда
чтоб удивлённая, увиденным фрау Грета
уже не выгуливала зеркальце вместо мастиффа
по улице Пушкина пахнущей, впрочем, навозом
где выпавших букв из фамилий достаточно чтоб
себя не узнать, сохранив своё право на гроб,
молитву за здравие, пару ступеней и розы.
===== иосиф
бродскоголосье сегодня не пишет (стихи?)
оно перешло на романы от дарьи донцовой…
так что вспоминать об Иосифе? детский рахит
не лечится право ни грубым, ни ласковым словом.
не к жалости клонишь, а учишь не видеть себя.
убого как камень, что взят и без цели отброшен.
так белые двери по чёрному нынче скрипят.
и ржёт без узды одичавшая старая лошадь.
===== зоопарк
австралийские лебеди вымерли. жалко
белый тигр утомлён предосенней столицей
незабудки? не помню – быть может фиалки?
перед клеткой, где спят африканские птицы.
больше камня… вы правы… есть что-то от Крыма
в этих горах искусственных… нет лишь вулканов…
и вольеры… всем кажутся вечно пустыми
исключение есть, там живут обезьяны.
В зоопарке давно… откричали павлины
и сложили хвосты вместе с небом и прошлым
и в прудах поднялись не кувшинки, а тина.
и в отрытом кафе – только мухи и кошки.
=====
я пока не расколот… посредник-двойник
был из города zero, где джокер за даму,
где луна вышибает оконную раму,
как снаряд, прилетевший с далёкой войны.
и как ?язвенник?-профи храня воротник
за который заложено только удушье
понимая, что глупо беречь свою душу
я, наверное вырву из горла кадык
бестолковое слово рассыплется вмиг
будешь рядом - достанутся реки и страны
населённые завистью, страхом, обманом
и людьми с кем сроднился, к которым привык
отойди от окна с геранью
дождь соткал на пол неба радуг
птицы с крыльев стряхнули радость
прямо в чёрные рты парадных
поупрямься, забейся в угол
даже если назвался другом
нам не хватит тряпичных кукол
наиграться в свои ИнХуКи
и с одной на двоих хоругвью
проходя сквозь дебош и ругань
мы уснём на ведёрном круге
на том донце, где преет уголь
===== с.к.л.в
машинка ?ятрань? с западающей ?о?
и лента - почти бахрома
в плену Подмосковья жить прошлым легко
зима как зима
слова как слова, но не сможет словарь
поведать, что есть твоя грусть
по стёклам закат расплескал киноварь
зацвёл розы куст?..
знать в заячьей шубке спешит к тебе гость
не зря на столе ?хванчкара?,
две белых пиалы, конфет россыпь-горсть
хоть жуй до утра
для долгой беседы есть множество тем
об ангелах и о войне,
о том, как поэт вдруг становится нем
в фальшивой стране
как по объявленью в горсправке пришёл
иуда с фомой и петром
что разницы нет толи крест, толи кол…
…заснеженный дом
буржуйка ворчит, не просохли дрова,
немного в бутылке вина
и петь начинает пружиной кровать
и ноет спина
от сломанных крыльев, от нервов, от лет?..
гадать на золе ни к чему…
на сотни вопросов один лишь ответ
всё канет во тьму
блуждает душа неприкаянной вновь…
?ятрань? под чехлом, в мире снов…
и если забудется слово ?люб..вь?
не будет ?стих..в?.
===== зарисовка
крикливое утро. от жажды скрипуча калитка.
сор дворник метёт как волошинской бородой
на перекрёстке двух улиц Берштейна и Витке
колонка хрипит и не хочет плеваться водой
вчера ребятня воскресила махновщины знамя
по городу, долго гоняла бездомных собак,
слегка ошарашив приезжую старую даму,
которая в шутку им вслед показала кулак.
забвение? время? мы думаем разве об этом?
вчера у соседей гуляли, вновь дочь развелась
и, кажется, вот оно было медовое лето
но листья желтеют, и больше не помнят о нас.
===== морское
как верить глазам? мои ночи остались во мне
испанским фрегатом в чьём трюме вино и табак
и близость Бермуд – танец белой луны на волне
над тёмною бездной рассыпал серебряный мрак.
заложнику моря тоска о невесте к чему?
далёкая гавань избавила мир от калек
и чайки садятся устав от небес на корму
случайными криками славя потерянный век
здесь нет ни команды, ни крыс, ни личинок жуков
идиллии чистой пространство для тех, кого нет
как верить глазам? если треснули рёбра бортов
и выпало сердце, цепляясь за розовый свет
===== точка индаумента
воланд свыкся со злом и бессмертием… падает чёртик…
вероятно нефритовый… прямо на розовый тапок…
это признак внимания к даме? приверженность готик
к амплитудам качания девочек в белых кроватках...
кружевами из ниток разложены мысли… подсолнух
может тоже из дыма?.. табачного жёлтого дыма…
в каплях солнца и в том, что однажды почувствуешь полно
что сравнимо вполне с нечистотами древнего Рима
книжный порох подсох… отраженья доверчивей спичек
южный даунс на холмик стал больше и выглядит чинно
крик гравюр ландсирА - точка–оптима – стала привычна
воланд свыкся со злом, а бессмертие - повод, причина…
===== фактура трещины
за одну тишину я плачу золотые дукаты
за другую беру скарабеями чёрными дань
и какая мне разница, что погибают солдаты
на войне без героев, в сраженьях с названием ?брань?
сто придуманных стран, превращаются в пыль за мгновенье
барабанная дробь… может эхо умолкнувших флейт?..
клочья синих мундиров как будто цветенье растений
клочья чьих то сердец (может выйти шикарный букет)
за одну пустоту я плачу золотые червонцы
за другую беру соколиными перьями дань
и какая мне разница, что заходящее солнце
скоро напрочь сотрёт между прошлым и будущим грань.
===== друг
смахнуть бы бумажную пыль с опечаток и фраз,
с просвеченных солнцем картонных поделок на полке
увидеть себя отраженным, подумать: что толку
играть с пустотой попадая, то в кому, то в раж…
заброшенный двор ловит ноздрями свалок не пух
семи тополей, семипалой торговки недели
а бранное слово о том, что кого-то задели
спустив свои чувства на злобу чужую и слух
трамвай бывший Аннушкой нынче жилище бомжей
такие дела ни кондуктора, ни пассажиров
и пахнет мочой от дороги до затхлой квартиры
ржавеют заплатки на двери – дешёвая жесть
а может не надо? смещать с этих красок акцент
живём же и жили… и мойки с немытой посудой
и мухи… и грязь… и такие же (видимо) судьи
тасуют не карты в колодах, а ловят момент
…и грусть козырная поставит улыбку на нож,
но это чуть позже… осенним не стал ещё ветер
и бьёт одиночество камушком в стёкла под вечер…
таков старый друг, закадычнее вряд ли найдёшь
===== эмигрант
мне георгий иванович часто говаривал так:
- тебе нет ещё года, но ты по отцу эмигрант.
и россия тебе – потерявшийся царский пятак;
конопатой сестры, закрывающий небо бант.
так и жил бы я с конницей в снах, уходящей в галоп
в безвоздушном пространстве – белее, чем зубы врача…
но однажды очнулся и вывел из сердца озноб
и наверно от этого жить буду меньше на час.
===== на гранях
на гранях недооткровений
я узнаю тебя…
упала капля с тонкой ветки
и тишина
заглушит голос и движенья
порыв к окну
и в бесконечных отраженьях
тебя… одну
минуту чувств и проявлений
семи цветов
на острие тоски весенней
и вечеров.
===== старик
к одноактовым пьесам вернуться успеем, поверь…
гроб выносят, тебе остаётся открыть только дверь,
и глаза опустить… нет ни святости в том, ни вины
старики, дяди жени… лишь тени холодной страны.
память тоже что срок и анкеты теряют графу
вспоминается реже парадная форма в шкафу
ордена и медали в коробочке из под конфет…
и сто грамм за победу, которой как будто и нет.
скрип кровати и тот проржавел до последних пружин
и покинутый всеми со смертью один на один
сил хватило отречься от прошлого и от детей…
… как же долго в июне летел лёгкий пух с тополей.
мириады снежинок не тающих, тёплых как день
залетали на лестницу через открытую дверь…
===== инвольтационно-эгрегорианское
потерянным воском не вымучить… частным сыском
не уловить отношения ?до? и ?после?.
артелью оставлен давно оскудевший прииск
и золота слитки уходят под клейма ?осень?
шуршащим листьям - подошвы сапог кирзовых,
сторожку ту, где под печкой и соль и спички,
пусть реки только собрались сходить к низовьям
корю’шкой жирной на радость базарам птичьим
мне неизвестно, что станет мело’вым ухом
готовым слышать эгрегор кассиопеи
ведь снова застит рассветы лебяжьим пухом
и к зимней спячке готовятся вновь медведи
===== муза
Муза тоже стареет. Блеск глаз не увидеть лишь пыль.
Ведь ни слёз, ни любви и куда не посмотришь пустыня.
Ночи чёрную розу и звёзд золотые шипы
Чувств зеркальная стать обнажает на времени стыках.
Твой вопрос о пустом. Что искать терракотовых мух,
Составляющих армию бездарей ищущих славы…
Лучше старым Волошиным плакать в цветущем Крыму,
Понимая, что толпы всегда одинаковы правы.
Изменить этот мир? Что за глупость? И в чём здесь кураж?
Прилагая себя белым кроликом к шляпе факира…
Новый день начинается в полночь, а чаще с утра…
… а Есенин всё пьёт, новый день, начиная с ?поллитры?.
Равнодушие наше… оно как проказа для муз…
Суетой не обманешь и скорой строфой не уверишь…
Бледный Блок… от него… Незнакомка уходит во тьму
Оставляя нарочно открытыми чёрные двери.
===== ремингтонистка Ниночка
Ремингтонистка Ниночка с ней два черновика
С закладочною ниточкой, по почерку строка.
И времени достаточно, но где же кавалер
Высокий и загадочный страны СССР…
Дни тянут руки сальные, сто дел и сотня встреч
Растают сны русалочьи, их плачем не сберечь
Прочитанный Аверченко, аквариум в углу…
Одна дождливым вечером… и рыбка на полу.
===== тоже что и вчера
Мы одни в этом мире, одни… не дождёшься, не встретишь
паренька из московского дворика… вновь тополя
замели, занесли белым пухом тяжёлые стрелки
на часах у дороги и цифры как будто не мелки,
но и их не увидишь лишь чёрточки как от ноля.
Рядом церковь, блажены в малиновых звонах рассветы…
некрещеный! так что ж? может веры на сотню мирян.
бесполезны мольбы, потому что не слышим ответов
на вопросы простые, звучащие в шорохах лета,
когда шмель над цветком пробасил тоже что и вчера.
=====
самолётов не видно давно уж… то тучи, то ночи.
под крылом не Варшава, не Рим, а бескрайние степи
занесённые снегом… и нет колеи, нет обочин,
трубадур не спешит в театральное царство мистерий.
маски стали чужими, как корка вчерашнего хлеба
и хотел рассказать о прошедшем, но вдруг всё забылось.
кран на кухне хрипит: ?милый мой пониманья не требуй,
не дари свою жизнь просто так, всё чего-нибудь стоит?
вновь не в рифму. Да бог с ней, все рифмы затёрты и пошлы.
сотни новых поэтов выводят по старым лекалам.
ну а я нарисую на небе зелёную лошадь,
пусть жует своё синее сено немного устало
===== сонет
Всё небо в дымке, утро-альбинос.
На лавочке заброшенного парка
Сидит старушка с пачкой папирос
И с томиком забытого Петрарки
Заросший берег речки ловит хлам
Вечерних пьянок и гульбы весёлой
А на эстраде, кланяясь углам
Ещё стоит в лохмотьях серых ёлка
И пионер без горна, без руки
Глядит на гипса белые куски,
На отраженье в луже тонких веток.
И понимает: мир – мгновенье, блик…
Вороны городской знакомый крик
В иное время не забросит ветер.
=====
Шаг невесомый в этот вечер,
И даже пыль, собравшись в комья
Не шелохнется. Солнце сомом
Плывёт на квок с далёкой речки.
А на калитке две улитки
Быть может, встретились случайно…
… и мне не выйти за пределы
Трёх соток жизни и отчаянья…
=====
доктора умывают руки. диагноз – поэт?..
сохнут краски, в сарае без дела ржавеет пресс
вопросы излишни, я есть, и меня здесь нет
так Слово, и слово о Б-ге теряют вес.
мы гоним отары овец и уходим в сны.
обыденность жизни, как к кисти прилип листок,
упавший с зелёного клёна – права ясны
на серых стенах бликует зарёй восток.
Ветра предлагают запад - там всё закон.
от сгнивших корней избавленье - ходы кротов
и крест завалился отца, колокольный звон
не мучь меня так я пока-
я-ться… не готов
=====
чернильное… от сажи на воде…
такое не уложишь с грустью в строки…
у школы на скамейке важный дед
не шелохнётся, ждёт конца урока.
проходят мимо шляпы и зонты,
и капли славят глотку водостока
укрыли пожелтевшие кусты
своей листвою трещинки дороги
и вдруг звонок. и топот ног и гул
наверно так танцуют где-то боги…
три жмени неба ветер с крыши сдул
на серый плащ бредущего пророка
и он очнулся: слева вставший дед
а справа - шумной кодлою подростки…
осенний дождь… ты помнишь этот свет?..
в нём вновь нет правды - только отголоски...
=====
в каждом окне дождь.
я смотрю с тротуара вверх.
что скроить мне из серых кож
облаков? может твой смех?
белым были перчатки и
объявленья на стенах о
мене комнаты на стихи
купли прошлого за стекло
в цвете чёрном твои глаза
не от слёз - от того, что в них
умерла в зрачках стрекоза,
удивляясь за нас двоих
=====
слово ?смерть? односложно как ?жизнь?, но немного длиннее
лишь звучанье мгновенней. успеешь ли крикнуть: ?не сме-й!??
сме-х откроет в ответ глубину настоящего неба
без мерцания звёзд, без их тонких никчёмных лучей.
сме-лость здесь ни к чему. инквизиция вытянет жи-лы
в нас ещё закоулков немыслимо средних веков
годы прошлые - пытка и кажется нет уже силы,
чтоб оправдывать верой греховную сущность стихов.
===== строфы к ми-му
пока её бабочки и вороны не насытились летом
мы можем поговорить о людях Ницше и Мадельяни
сломать пару черных клавиш белого фортепиано
и мальчику у холста рассказать о способностях света
заполнять объёмы глухих чердаков и неба
о том, как сыпучи гламур, урбанизм и грандж
как лепит из пластилина воскресный орАнж
и рыбу без глаз, взрослеющий Гришка Отребьев
пока не забыты длинные тени Руссо и Фихте
мы найдём минутку скрошить пару батонов хлеба
каркушам, выжившим всех воробьёв и Глебов
из парка Победы, где скоро желтеют пихты
но долго ещё порывается шарик на нитке
сорваться с звенящих кузнечиками проводов
а я принимаю ставки от кучевых облаков
на то, что ему не хватит и сотни попыток.
теперь к предпоследнему городу с признаком тифа
на ?Ю? старомодного велосипеда
чтоб удивлённая, увиденным фрау Грета
уже не выгуливала зеркальце вместо мастиффа
по улице Пушкина пахнущей, впрочем, навозом
где выпавших букв из фамилий достаточно чтоб
себя не узнать, сохранив своё право на гроб,
молитву за здравие, пару ступеней и розы.
===== иосиф
бродскоголосье сегодня не пишет (стихи?)
оно перешло на романы от дарьи донцовой…
так что вспоминать об Иосифе? детский рахит
не лечится право ни грубым, ни ласковым словом.
не к жалости клонишь, а учишь не видеть себя.
убого как камень, что взят и без цели отброшен.
так белые двери по чёрному нынче скрипят.
и ржёт без узды одичавшая старая лошадь.
===== зоопарк
австралийские лебеди вымерли. жалко
белый тигр утомлён предосенней столицей
незабудки? не помню – быть может фиалки?
перед клеткой, где спят африканские птицы.
больше камня… вы правы… есть что-то от Крыма
в этих горах искусственных… нет лишь вулканов…
и вольеры… всем кажутся вечно пустыми
исключение есть, там живут обезьяны.
В зоопарке давно… откричали павлины
и сложили хвосты вместе с небом и прошлым
и в прудах поднялись не кувшинки, а тина.
и в отрытом кафе – только мухи и кошки.
=====
я пока не расколот… посредник-двойник
был из города zero, где джокер за даму,
где луна вышибает оконную раму,
как снаряд, прилетевший с далёкой войны.
и как ?язвенник?-профи храня воротник
за который заложено только удушье
понимая, что глупо беречь свою душу
я, наверное вырву из горла кадык
бестолковое слово рассыплется вмиг
будешь рядом - достанутся реки и страны
населённые завистью, страхом, обманом
и людьми с кем сроднился, к которым привык
Метки:
