Все мы родом из детства

"Мороз!!!" - сказал дед, войдя в дом с охапкой дров и огромными клубами морозного воздуха. И сразу же знаменитые бабушкины блины, которые "купались" в золотом сливочном масле, показались мне не такими уже и вкусными.
Дед - эталон немногословия.И это его - мороз, прозвучало опять, как приговор.
Эх, пропадают каникулы! Ну, и лютует же зима в этом году!Вчера меня не пустили на улицу.Правда, днём телевизор и книга не дали погрустить.Но вот, когда за окнами стали собираться сумерки, вдруг отключили электричество.
"Что-то часто стали эти перебои," - сказала бабушка,доставая, заранее приготовленную керосиновую лампу, с её огоньком стало чуть веселее.
"А давай-ка на печь после ужина!" - предложила мне бабушка.О, эти печные посиделки! За них, даже морозу и электричеству, я могу простить всё.
Видно, злое завывание вьюги в печной трубе и полумрак, пробудили у бабушки воспоминания о годах немецкой оккупации...Затаив дыхание и зажавшись в угол, я впитывала каждое слово.И, глядя на меня, слегка испуганную, бабушка решила закончить рассказ на весёлой ноте:"Ох, и бомбили же нас летом 44 года! Здесь через Днепр был мост и переправа.И мы, всей деревней, во время бомбёжки прятались под кручей.Ну, там, где наша маленькая речушка подмывает берега, под корнями больших прибрежных ив.Залезем в эти "пещеры". Взрослые помещались только до половины, а пятая точка - на улице. Чего за неё переживать! Главное - голову спрятать." И бабушка улыбалась ... сквозь слёзы...
Засыпая, я уже строила план посещения прибрежных укрытий...
И вот, все планы,от одного слова деда - мороз, рушились.
Но к обеду солнце ласково заиграло в морозных окнах, и бабушка "сдалась".
"Я - к Валюше, на санках кататься!" - крикнула я, стараясь не сбиться с узкой тропки, вьющейся по улице вдоль домов. Ох, и снега навалило! Белым-бело! А солнце! А солнце! Как играет!
Валюша - моя деревенская каникулярная подружка. Их дом стоит на краю деревни, недалеко от той самой кручи.Какие тут санки! И пусть не лето сейчас, но следствие провести надо, и после недолгих уговоров Валюша сдалась.
Ну и что, что валенки были полны снега, а корни деревьев переплелись и больно царапались, нам удалось добраться до цели.О, чудеса! Там, на белом снегу лежали замёрзшие воробышки.Пёрышки - шёлковые, сами - кусочки льда.
"Валюха, домой! Мать зовёт! " - раздался сверху голос брата.
"Ох, и достанется же мне, " - запричитала Валюша,пытаясь отряхнуть снег с одежды, и быстро убежала. Да, мы были похожи на снеговиков.Не долго думая, я сняла варежки и стала засовывать в них воробышек... А теперь - домой, скорей...
Добрая, милая, ласковая, нежная моя - бабушка! (Смогла бы я, сейчас, когда и сама уже бабушка, так поступить.)Она принесла из кладовой огромный старый чугун, куда были помещены воробьи, и накрыла его тряпкой.
"Отогреются!" - изрёк дед, не отрываясь от газеты.
Мне не спалось. Шлёпая босыми ногами по холодному полу, я пробралась к чугуну. Воробьи лежали без движения.
Утром меня разбудил тревожный бабушкин голос:"Дед, у нас же где-то был сачок для бабочек. Найди, иначе мы не справимся!" Как же было весело наблюдать, как воробьи, выбравшись из своего ночного гнезда, летали по всему дому, садились под потолком на электропроводку и чирикали на все голоса. В окна светило яркое солнце, и казалось, что пришло лето...
Я так и не призналась, что перед сном чуток приоткрыла тряпочку на чугунке. Воробышкам же был нужен свежий воздух, для здоровья. В восемь лет про здоровье я уже понимала.