на поле танки грохотали
Глава 4.
В те далекие времена, когда еще не было многоканального телевидения ( в моем селе как и в санаториях телевидения вообще не было) очень популярной была художественная самодеятельность. Артистами были все: детские сады, школы, сотрудники гаражей, ферм, бухгалтерий и проч. учреждений. Сотрудники выступали друг перед другом и на различных смотрах со стихами, постановками, песнями, плясками, инсценировками, физкультурными пирамидами. На всех представлениях зрители сидели на стульях, подоконниках и полу; стояли в проходах и за кулисами. Приближался Новый год. Силами детей детского санатория наметили большой новогодний концерт в санатории взрослом. Кто это наметил – видимо глав.врач – воспитателей и школы в санатории не было. Для этого в детский санаторий невесть откуда был приглашен музыкальный руководитель, сценарист и баянист в одном лице Борис Петрович. Он появился в столовой во время обеда, в чистой рубашке с галстуком, в темных очках на красном лице, с легкой палочкой в руке, за ним мед.сестра несла в футляре баян - я не сразу понял, что Борис Петрович был слепым – он был танкистом на фронте, танк подбили, взорвался боекомплект, обгоревшего командира вытащили, но зрение вернуть не удалось. Борис Петрович нам ничего не рассказывал о себе – это мы узнали от сердобольной нянечки. Музыкантом он был от Бога – заставил всех детей в столовой – а нас было человек тридцать, петь хором песню ?Подмосковные вечера?, и сразу же отобрал несколько солистов, в число которых попали и я с Коляном… Танцы с девочками под аккомпанемент баяна разучивала старшая сестра по грязелечению, а вот за песни отвечал целиком и полностью Борис Петрович…
На концерт, который проходил в столовой взрослого санатория, пришли все отдыхающие и сотрудники санатория. Наша агитбригада расположилась на кухне и оттуда мы по очереди выходили читать стихи, танцевать и петь. Так как в детском санатории лечили опорно-двигательную систему детей, то танцы девчат вызвали грусть зрителей - некоторые из женщин вытирали слезы. Нас двоих Борис Петрович выпустил в самом конце концерта. Первым пошел Колян, он пел малоизвестную песню про Колю- тракториста, которого захватили в плен немцы. Фашисты пытались выведать ВОЕННУЮ ТАЙНУ, но Коля-тракторист молчал, тогда изверги
Абаляли Колю карасином
И от зажигалки подожгли
И сгорело тело молодое…
А в роту докУменты нашли
Слова песни пелись с искажением, видимо именно так Борис Петрович пел эту песню по поездам и знал как никто психологию российского зрителя. После выступления Коляна слезы вытирали и мужчины.
Выждав, когда стихнут аплодисменты, вышел на костылях и я - Борис Петрович сидел с баяном на стуле постоянно в углу импровизированной сцены, за мной стеной встали все артисты – они повторяли две последние строчки каждого куплета. Ведущая девочка громким голосом объявила мою песню ?На поле танки грохотали?
Своим звонким детским голосом я запел на всю столовую, на весь санаторий:
На поле танки грохотали,
Солдаты шли в последний бой,
А молодого командира
Несли с пробитой головой.
По танку вдарила болванка.
Прощай родимый экипаж.
Четыре трупа возле танка
Дополнят утренний пейзаж.
Машина пламенем объята,
Вот-вот рванет боекомплект.
А жить так хочется ребята.
И вылезать уж мочи нет.
Нас извлекут из-под обломков,
Поднимут на руки каркас,
И залпы башенных орудий
В последний путь проводят нас.
И полетят тут телеграммы
Родных и близких известить,
Что сын ваш больше не вернется.
И не приедет погостить.
В углу заплачет мать-старушка,
Смахнет слезу старик-отец.
И молодая не узнает,
Какой у парня был конец.
И будет карточка пылиться
На полке пожелтевших книг.
В военной форме, при погонах,
И ей он больше не жених.
Песня закончилась, никто не аплодировал, все плакали и не стеснялись своих слез.
Это был тот самый катарсис, который по учению Аристотеля, вызывал сострадание к артистам и заставлял зрителя сопереживать, тем самым очищая его душу, возвышая и воспитывая его. Откуда это понятие древнегреческой эстетики было известно слепому музыканту – я не знаю, нас накормили и напоили, затем, надарив конфет, печений и яблок, всем санаторием посадили в автобус и долго махали вслед.
Через несколько дней Коляна забрала насовсем пожилая пара, сидевшая в первом ряду на концерте - они сумели как-то быстро собрать нужные документы на усыновление, а может просто уговорили глав.врача – я не знаю – мы только успели обняться с Коляном на прощанье, да поменяться шапками – моя, новенькая, с кожаным верхом, была ему чуть велика.
В те далекие времена, когда еще не было многоканального телевидения ( в моем селе как и в санаториях телевидения вообще не было) очень популярной была художественная самодеятельность. Артистами были все: детские сады, школы, сотрудники гаражей, ферм, бухгалтерий и проч. учреждений. Сотрудники выступали друг перед другом и на различных смотрах со стихами, постановками, песнями, плясками, инсценировками, физкультурными пирамидами. На всех представлениях зрители сидели на стульях, подоконниках и полу; стояли в проходах и за кулисами. Приближался Новый год. Силами детей детского санатория наметили большой новогодний концерт в санатории взрослом. Кто это наметил – видимо глав.врач – воспитателей и школы в санатории не было. Для этого в детский санаторий невесть откуда был приглашен музыкальный руководитель, сценарист и баянист в одном лице Борис Петрович. Он появился в столовой во время обеда, в чистой рубашке с галстуком, в темных очках на красном лице, с легкой палочкой в руке, за ним мед.сестра несла в футляре баян - я не сразу понял, что Борис Петрович был слепым – он был танкистом на фронте, танк подбили, взорвался боекомплект, обгоревшего командира вытащили, но зрение вернуть не удалось. Борис Петрович нам ничего не рассказывал о себе – это мы узнали от сердобольной нянечки. Музыкантом он был от Бога – заставил всех детей в столовой – а нас было человек тридцать, петь хором песню ?Подмосковные вечера?, и сразу же отобрал несколько солистов, в число которых попали и я с Коляном… Танцы с девочками под аккомпанемент баяна разучивала старшая сестра по грязелечению, а вот за песни отвечал целиком и полностью Борис Петрович…
На концерт, который проходил в столовой взрослого санатория, пришли все отдыхающие и сотрудники санатория. Наша агитбригада расположилась на кухне и оттуда мы по очереди выходили читать стихи, танцевать и петь. Так как в детском санатории лечили опорно-двигательную систему детей, то танцы девчат вызвали грусть зрителей - некоторые из женщин вытирали слезы. Нас двоих Борис Петрович выпустил в самом конце концерта. Первым пошел Колян, он пел малоизвестную песню про Колю- тракториста, которого захватили в плен немцы. Фашисты пытались выведать ВОЕННУЮ ТАЙНУ, но Коля-тракторист молчал, тогда изверги
Абаляли Колю карасином
И от зажигалки подожгли
И сгорело тело молодое…
А в роту докУменты нашли
Слова песни пелись с искажением, видимо именно так Борис Петрович пел эту песню по поездам и знал как никто психологию российского зрителя. После выступления Коляна слезы вытирали и мужчины.
Выждав, когда стихнут аплодисменты, вышел на костылях и я - Борис Петрович сидел с баяном на стуле постоянно в углу импровизированной сцены, за мной стеной встали все артисты – они повторяли две последние строчки каждого куплета. Ведущая девочка громким голосом объявила мою песню ?На поле танки грохотали?
Своим звонким детским голосом я запел на всю столовую, на весь санаторий:
На поле танки грохотали,
Солдаты шли в последний бой,
А молодого командира
Несли с пробитой головой.
По танку вдарила болванка.
Прощай родимый экипаж.
Четыре трупа возле танка
Дополнят утренний пейзаж.
Машина пламенем объята,
Вот-вот рванет боекомплект.
А жить так хочется ребята.
И вылезать уж мочи нет.
Нас извлекут из-под обломков,
Поднимут на руки каркас,
И залпы башенных орудий
В последний путь проводят нас.
И полетят тут телеграммы
Родных и близких известить,
Что сын ваш больше не вернется.
И не приедет погостить.
В углу заплачет мать-старушка,
Смахнет слезу старик-отец.
И молодая не узнает,
Какой у парня был конец.
И будет карточка пылиться
На полке пожелтевших книг.
В военной форме, при погонах,
И ей он больше не жених.
Песня закончилась, никто не аплодировал, все плакали и не стеснялись своих слез.
Это был тот самый катарсис, который по учению Аристотеля, вызывал сострадание к артистам и заставлял зрителя сопереживать, тем самым очищая его душу, возвышая и воспитывая его. Откуда это понятие древнегреческой эстетики было известно слепому музыканту – я не знаю, нас накормили и напоили, затем, надарив конфет, печений и яблок, всем санаторием посадили в автобус и долго махали вслед.
Через несколько дней Коляна забрала насовсем пожилая пара, сидевшая в первом ряду на концерте - они сумели как-то быстро собрать нужные документы на усыновление, а может просто уговорили глав.врача – я не знаю – мы только успели обняться с Коляном на прощанье, да поменяться шапками – моя, новенькая, с кожаным верхом, была ему чуть велика.
Метки:
