Последний бой старшины Северского
Северский вложил последний патрон в трехлинейку, начал глубокий вдох и стал целиться. Фриц должен был высунуться, чтобы помешать мотоциклу вырваться. Северский рассчитывал вдох так, чтобы затаить дыхание к моменту, когда мотоцикл будет проезжать мимо заставы. О том, что будет дальше он не думал: главное дать вырваться из деревни мотоциклу. Северский не видел и не мог видеть, как слева его обходят немцы. Очередь прошила его через остатки бруствера, прервав его последний вдох.
На последнем выдохе он словно в немом фильме видел, как мотоцикл подъезжает к заставе, как немец высовывается, а затем падает сраженный его пулей. Он видел, как мотоцикл проносится мимо, он видел взгляд Эстрады, сидящего на заднем сидении лицом назад с широко открытым от яростного крика ртом, смотрящего смерти в глаза, с неописуемым остервенением выжимающего из автомата все до последней пули, как автомат выпадает из его рук, а в следующее мгновение Эстрада уже стреляет из пистолета, в котором, оставалось три патрона, как пулеметная очередь пробивает в шутку, случайно и так вовремя надетую Эстрадой немецкую кирасу, на которой уже осталось несколько вмятин, как Эстрада, откинувшись назад и запрокинув голову и устремив взор в это последнее небо, прижимается своей спиной к спине Елены Северской, его дочери, ведущей мотоцикл туда, по дороге на восток, прочь из деревни, в будущее.
Больше Северский не видел ничего. Он ушел в темноту. Где-то там вдалеке глухим гулом раздался грохот мин, которые они с Эстрадой закладывали вчера и на которые наехал Hanomag, преследовавший ревущий мотоцикл, рвущийся из деревни, унося с собой бежизненно болтающееся тело Мануэля, Елену и его маленького, пока еще не рожденного внука Себастьяна Эстраду, которому предстояло увидеть свет через несколько месяцев.
Северский не знал, что Эстрада останется жив, не знал, что у него будет и второй внук.
Он уже больше ничего не знал, не слышал и не видел. Он остался лежать там, в темноте и тишине, застыв в безымянной бесконечности. И он не знал, что его правнук Константин Северский придет за ним в эту темноту и озарив вспышкой осознания почти-что-небытие заберет его с собой: туда на восток, прочь из темноты, в будущее.
На последнем выдохе он словно в немом фильме видел, как мотоцикл подъезжает к заставе, как немец высовывается, а затем падает сраженный его пулей. Он видел, как мотоцикл проносится мимо, он видел взгляд Эстрады, сидящего на заднем сидении лицом назад с широко открытым от яростного крика ртом, смотрящего смерти в глаза, с неописуемым остервенением выжимающего из автомата все до последней пули, как автомат выпадает из его рук, а в следующее мгновение Эстрада уже стреляет из пистолета, в котором, оставалось три патрона, как пулеметная очередь пробивает в шутку, случайно и так вовремя надетую Эстрадой немецкую кирасу, на которой уже осталось несколько вмятин, как Эстрада, откинувшись назад и запрокинув голову и устремив взор в это последнее небо, прижимается своей спиной к спине Елены Северской, его дочери, ведущей мотоцикл туда, по дороге на восток, прочь из деревни, в будущее.
Больше Северский не видел ничего. Он ушел в темноту. Где-то там вдалеке глухим гулом раздался грохот мин, которые они с Эстрадой закладывали вчера и на которые наехал Hanomag, преследовавший ревущий мотоцикл, рвущийся из деревни, унося с собой бежизненно болтающееся тело Мануэля, Елену и его маленького, пока еще не рожденного внука Себастьяна Эстраду, которому предстояло увидеть свет через несколько месяцев.
Северский не знал, что Эстрада останется жив, не знал, что у него будет и второй внук.
Он уже больше ничего не знал, не слышал и не видел. Он остался лежать там, в темноте и тишине, застыв в безымянной бесконечности. И он не знал, что его правнук Константин Северский придет за ним в эту темноту и озарив вспышкой осознания почти-что-небытие заберет его с собой: туда на восток, прочь из темноты, в будущее.
Метки:
