Продолжение Арки из четырёх лун
Федерико Гарсиа Лорке посвящается
(Из Рафаэля Альберти)
Примчись, вбирая города и нивы
и превратясь в олений бег реки,
туда, где волны пенисты, игривы,
где зимородков гнёзда высоки.
Я буду ждать тебя, как ждут заливы
рассветов и как ветра – тростники.
Пусть ветер им расчёсывает гривы,
прислушиваясь к говору строки!
Я не хочу быть телом инородным!
Позволь – лишь стану тростником холодным
в руке зари на дальней слободе,
чтоб имя написать там без печали
на светлой, переливчатой воде,
которую ветра рекой назвали!
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
ВЕЕР –
ABANICO
(Из Федерико Гарсиа ЛОРКИ)
Веер качнулся крылато –
сферы небесной овал.
Реют в нём краски заката:
жёлтый, зелёный и ал.
Девочка, словно в подлесье,
в числах блуждает опять.
Очи зажмурила – грезит:
семь? иль четыре? иль пять?
Птицы, змеи ли в цифири
видится ей силуэт.
?Да? – это значит четыре,
Двадцать приравнено к ?нет?.
Хочет она в зодиаке
счастья увидеть звезду.
Веера крылья, как маки,
реют в небесном саду.
СОНЕТ О ГИРЛЯНДЕ РОЗ
Soneto de la guirnalda de rosas
Скорей сплетай гирлянду роз! Я гибну!
Гирлянду роз плети сквозь стон и пенье!
Свет января прольётся мне на спину,
Где тень сжимает горло от волненья.
Люби меня! Тебя я не покину!
В созвездиях вокруг дрожат растенья.
Глянь: лютики заполнили долину.
За землю крепко держатся коренья.
Воспользуйся моею свежей раной!
Тростник ломай! Круши ручья излуку!
Пей мёда кровь из чаши тела пьяной!
Скорее! Рот соединяя с мукой,
Всю душу искусай со страстью рьяной,
А время мимо пусть плывёт фелукой!
ИЗРАНЕННАЯ ЛЮБОВЬ
Llagas de amor
Меня сжигает ярый пламень света.
Пейзаж – как складки серого мундира.
Всё та же боль в висках стучится где-то –
тоска небес, и времени, и мира.
Рыдает кровь дрожащего сонета.
Теряя пульса скорость, гаснет лира.
Меня терзает тяжесть моря эта.
И скорпион ужалил, как рапира.
Обитель ран моих, любви гирлянда!
В груди уснула ты мечтой бессонной.
Чуть слышный стон в развалинах таланта
стремится к пику страсти потаённой.
И вкус цикуты жгуче и галантно
дарило мне речной долины лоно.
ЗАДУШЕВНАЯ БАЛЛАДА
BALADA INTERIOR
16 июля 1920
(Долина Сухайра)
Габриэлю
Я в школе рисовал в тетрадке,
как солнца, сердца свет большой.
Как вспоминать его отрадно!
Оно – в тебе,
о мрак ночной!
(Пронзают душу холода,
как речки жгучая вода.)
О первый поцелуй, который
был для моих ребячьих губ –
как свежий дождик проливной.
И он – в тебе,
о мрак ночной!
(Пронзают душу холода,
как речки жгучая вода.)
Мой первый стих
и смех журчащий
девчонки с золотой косой,
с открытой, трепетной душой
мне вспоминаются всё чаще.
Они – в тебе,
о мрак ночной!
(Пронзают душу холода,
как речки жгучая вода.)
Но сердце, жаждавшее знаний,
к ним путь тогда нацелив свой,
давно искусанно змеёй.
Оно – в тебе,
о мрак ночной!
(Прошли студёные года,
тепла в источнике вода.)
Пришлось любви моей бродячей,
не знавшей счастья и опоры,
расстаться с трепетной мечтой.
Она – в тебе,
о мрак ночной!
(Прошли студёные года,
тепла в источнике вода.)
О боль моя!
Твою пещеру
под стражу взял
теней конвой,
и тень густа,
как мрак ночной.
(Прошли студёные года,
тепла в источнике вода.)
О, затерявшееся сердце!
Куда исчезло ты, куда?
ДВОРИК В КАПЛЯХ ВЛАГИ
PATIO HUMEDO
1920
Тихо
сквозь лавра листву
ползли пауки.
Превращалась случайность
в снег,
а они проползали,
и уснувшие годы
гвоздями скрепляли
ткацкие их станки.
Смеясь над смертью,
поющей за кипарисом
уныло и нервно,
тишина становилась сфинксом.
Плющ из капель
полез на стены,
как в час атаки,
окропляя церковную службу
псалмами влаги.
О, старая башня! Арабскими
слезами плачь неустанно
о дворике этом безрадостном,
где нет фонтана,
где тихо ползут пауки
в сером дворике старом
по листьям лавра.
ПЕРВЫЙ ПРАЗДНИК РАКЕТ (Мой первый фейерверк)
PRIMERA COHETERIA
ПОТОРОПИ МИНУТУ ЭТУ!
СКОРЕЕ ЗАПУСКАЙ РАКЕТУ,
НЕ ТО ТЕБЯ ОПЕРЕДЯТ!
СМОТРИ:
ПЯТЬ ШТУК
ЛЕТЯТ
ПОДРЯД!
ПОЛЗУТ, КАК ЗМЕИ,
К СТАЯМ ЗВЁЗД,
ПОТОМ ЦВЕТУТ БУКЕТОМ РОЗ.
ГРЕМЯТ, ВЗРЫВАЯСЬ РАЗНОЦВЕТНО -
ПУРПУРНО, СЕРЕБРИСТО, МЕДНО.
Я ОПОЗДАЛ,
ТЫ - НЕ У ЦЕЛИ.
НИ ТЫ, НИ Я -
МЫ НЕ УСПЕЛИ.
ЧЬЯ В НЕБО
ВОЗНЕСЛАСЬ
РАКЕТА
В ЧЕСТЬ ДНЯ РОЖДЕНИЯ
ПОЭТА?
БЫТЬ ПЕРВЫМ УДАЛОСЬ
КОМУ?
А ЭТА ПОЛЕТИТ
В ДЫМУ.
Вольный перевод Анатолия ЯНИ (Одесса)
КАВАЛЕР
Galan
Кавалер-кавалерчик,
ты крут?
Тимьян в твоём доме жгут.
Не ходи, кавалеришка, лучше!
Прочно дверь заперта на ключик.
На серебряный ключ, на алмазный,
что привязан к ленте атласной.
А на ленте прочтёшь легко:
?Сердце моё – далеко!?
Ты в покое оставь мою улочку!
Пригладь себе лучше чёлочку!
Кавалер-кавалерчик,
ты крут?
Тимьян в твоём доме жгут.
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
ДОСЛОВНЫЙ ПЕРЕВОД
(ПОДСТОЧНИК)
Кавалер,
кавалеришка.
В твоем доме сжигают тимьян.
Ни уйдешь, ни придешь,
Дверь закрыта на ключ.
На ключ из тонкого (высокопробного имеется в виду) серебра
Привязанного на ленту
На ленте надпись:
"мое сердце далеко".
Не броди по моей улице.
Оставь ее в покое!
Кавалер,
кавалеришка.
В твоем доме сжигают тимьян.
НОЧЬ БЕССОННОЙ ЛЮБВИ
Noche del amor insomne
Нас полночь позвала – и в замок лунный
вошли мы. Я рыдал. Ночь хохотала.
Твоё ко мне презренье возрастало:
когда я трепетал голубкой юной.
Нас ночь к земле безжалостно пригнула,
твоя слеза в святой дали витала,
моя же боль агонию впитала
бессильем сердца из песка и гула.
Рассвет устами слил нас воедино,
источнику студёной крови вторя.
Легко лилась она, как сонатина.
И солнце сквозь балкон, как волны моря,
плеснуло так наивно и невинно,
как сердце, ускользавшее от горя.
Sonetos del amor oscuro
NOCHE DEL AMOR INSOMNE
de Federico Garc;a Lorca
РИФМА, ЗЭК, ВОЖДЬ И ГАРСИА ЛОРКА
Посвящается Богдану Ивановичу МЕЛЬНИЧУКУ
Чтоб одой прославить поэта Богдана,
Скачу на Пегасе легко, неустанно.
Вот рифма сверкнула игрушкой на ёлке,
И возит Пегас эту рифму на холке.
Я рифму хватаю на полном скаку,
Чтоб срочно послать её Мельничуку.
Но рифма сама по себе не игрушка:
Скорее, должно быть, рассказу подружка.
И я подвергаю всю речь свою встряскам
О зэке, вожде и поэте испанском.
Сперва мне казалось, что вождь – это Франко,
А сердце поэта – огонь, как у Данко.
А вождь, как узнал я затем, среди бури,
Лежал на столе, как портрет на купюре.
И был он, представьте, подарком от зэка.
Сумел наш Богдан описать человека!
Читаю новеллу, в которой потом
В вагоне студент повстречался с ментом.
Читаю – и мир раскрывается шире:
Не всё хорошо, как хотелось бы, в мире,
Где зэк – доброты задушевной пример,
Где вором бывает милиционер.
Впервые на русском языке!
ПОДСОЛНУХ
GIRASOL
Если б я любил Циклопа,
я б всегда ему был рад,
этим взглядом очарован,
не имеющим преград.
Вот он, огненный подсолнух,
на него мы все глядим,
без эмоций полусонных
наблюдаем мы за ним.
Глаз его горит в росе,
словно Авели мы все.
О, подсолнух золотистый!
Взор твой огненно-искристый.
Глаз твой чист и дик, и сочен,
бронзой солнца позолочен.
Пылкий взгляд! Горжусь тобой!
Подмигнул ты над толпой!
ЛЮБОВЬ СПИТ В ГРУДИ ПОЭТА
El amor duerme en el pecho del poeta
Поймёшь ли ты, люблю тебя я как?
Ведь спишь во мне ты сладостно и юно.
Кто по следам твоим летит сквозь мрак
и угрожает голосом чугунным?
В моей больной груди звезды маяк
сияет, осуждая и неволя.
От ран глубоких не спастись никак,
где крылья духа треплет ветер боли.
В садах – людские маски. Что за вид?
Все скачут, смерти нашей ожидая.
Спи, жизнь моя, как эта полночь спит!
Зажглась луна, за нами наблюдая.
Прислушайся, как кровь моя бурлит,
из тела нежной скрипки вытекая!
О, ТЁМНОЙ СТРАСТИ ГОЛОС ТАЙНЫЙ!
!Ay voz secreta del amor oscuro!
О, тёмной страсти голос тайный!
Овца ли вдруг попала в плен?
О, боль камелии хрустальной!
Река без моря, град без стен!
Ночь профиль чертит свой фатальный
испугу дикому взамен.
Овчаркой в сердце голос дальний
утих, как ирис, в русле вен.
Исчезни, жаркий голос льдины,
в беду мне забрести не дай,
где стонет небо без причины,
где плоть попасть не может в рай,
спаси, боль преврати в руины!
Цвети, любовь моя, как май!
КИТАЙСКИЙ САД
Jardin chino
В игрушечных лесах
карминных вспышек магния
принцессы-искорки
танцуют и парят.
Здесь дождь из апельсинов,
спелых вишен магия,
здесь дрессированных
драконов синих ряд!
О, девочка моя!
Садовый мой чертёнок!
Ты скачешь в зеркалах
блестящих ноготков,
где видится тебе,
как сказочный мышонок
молочный первый зуб
уже украсть готов*.
*Стихотворение явно о фейерверке, который видит маленькая девочка. В ее глазах он превращается в сказку. Девочка - судя по всему, впервые в жизни - покрасила ноготки бесцветным лаком. "Быть как мышонок" - речь идет о том, что по испанской традиции молочные зубы у деток ворует Мышонок Перес(легенда придумана священником Колома для 8-летнего короля Альфонса XIII (1886-1941, царствуя с самого рождения. правил в 1886-1931гг.),когда у последнего выпал первый молочный зуб), а взамен приносит подарки. То есть, скорее всего, девочка вот-вот потеряет свой первый зуб.
Легенда очень быстро разлетелась по стране, и сейчас каждый ребенок знает, что случится и кто придет, когда у него выпадет первый молочный зуб. Персонаж мышонка Переса так популярен, что в 2005 году в Мариде в том доме, куда поселил своего персонажа отец Колома, повесили мемориальную табличку, на которой сказано: ?Здесь, в кондитерской Праст в коробке с печеньем жил мышонок Перес, как следует из сказки, которую сочинил отец колома для маленького Альфонса тринадцатого?.(Примечание А.Ю.Вайденгер)
ГОНГОРИАНСКИЙ СОНЕТ,
В КОТОРОМ ПОЭТ ПОСЫЛАЕТ
СВОЕЙ ЛЮБВИ ГОЛУБЯ
Soneto gongorino en que el poeta
manda a su amor una paloma
Турийский голубок – белеют перья,
нежней очей и шеи нет в округе,
я шлю его тебе как знак доверья,
как лавры Греции и сердца стуки.
Пусть он летит, легко пространство меря
жемчужно-пенным инеем разлуки, -
вскипая, словно дивные поверья,
слетят с горячих крыльев снега звуки!
По белизне погладь его рукою –
и заиграет снежная соната,
и хлопьев дивной нежности игрою
тебе моя покажется награда.
Так узник страсти с горькою тоскою,
тебя не видя, плачет. Где отрада?!
Сонет Кармеле, перуанке,
с благодарностью за полученных в подарок самобытных кукол
Soneto a Carmela, agradeciendole unas muNecas
Мне гиацинтовый ласкает руку свет,
когда чернилами и золотом причёски
я буквы имени пишу стихом неброским,
где в пепле лета слышу солнечный кларнет.
Речное русло Феб решил свести на нет,
где кровь моя плетёт весенние наброски,
где ветры тростниками машут дирижёрски,
сводя с ума безмолвных злаков златоцвет.
И в этой смертной схватке розы и стиха,
в дуэли строгих цифр и взбалмошности псиной
твой дар лучистый блещет щедро, как река,
смуглянка маленькая с талией осиной!
Перу! В тебе - металл и тихая тоска!
Испания! В тебе - ожог луны пустынной!
ОДА МОЕМУ ДРУГУ ДУЭНДЭ
"Дуэнде, вселяясь, даёт магическую силу..."
Федерико Гарсиа ЛОРКА
Ввели мне в вену триотриазолин
И сразу милдронат ввели к тому же --
И задрожал я, как листки осин,
И мне через минуту стало хуже.
Я на кушетку слёг, не усидел,
Сражённый неожиданностью шока.
И, как в руках у первоклашки мел,
Весь побелел в руках лихого рока.
В душе, казалось, гасли все лучи,
Жизнь, мне казалось, поплыла миражем.
Мне пальцы исцарапали врачи,
Чтоб к бодрости вернуть таким массажем.
Ещё такого не было со мной,
Давление, как никогда, упало.
Волнение прошло по мне волной,
Но всё же сердце силы не теряло.
Ведь жил в моей груди Дуэнде-дух --
С ним никакие не сравнятся маги.
Мне говорят, я победил недуг,
Но сделать это смог Дуэнде-ангел.
Он кровью мне румянил бледность щёк,
Он над недугом одержал победу.
Я дать ему хотел бы пирожок -
И вот ему дарю я оду эту.
ДЛЯ МЕРСЕДЕС, В ЕЁ ПОЛЁТЕ
A Mercedes en su vuelo
Виолой света в воздухе рыдая,
уже стоишь ты на высоких скалах.
Без горла голос, тёмный, небывалый,
звучит во всём, ни звука не рождая.
И мысль твоя, как скользкий снег, порхая,
в величии бессмертном воссияла.
Твой профиль - вечный смех, что светит шало.
Голубкой сердце рвётся в небо мая.
Пой, никаких не ведая оков,
мелодия рождённого рассвета,
светлей, чем свет лилейных лепестков!
И днём, и ночью мы, не зная снов,
на перекрёстке боли и ветров
плетём гирлянды скорбного сонета.
ЗАМЕТКИ А. Ю. ВАЙДЕНГЕР.
Насчет Мерседес: стихотворение посвящено умершей дочери Графа Йебес. То есть "Мерседес в ее полете" вообще-то можно прочесть как "в её смерти". Оставляю Вам на выбор, как это перевести.
То же самое с viola: это как раз к тому, видимо, что Лорка - концепсический поэт. Он очень часто использовал омонимы, причём так, чтобы оба значения были вполне подходящи (verdes crines, например, в другом тёмном сонете - "пучки" которые могут быть и гривой лошади, и растением, или la luna l;brica - то есть одновременно "влажная" и "порочная" в "романсе о луне"...). Viola может быть и цветком, и инструментом, и даже, на самом деле, женским именем... Неопределенный артикль ещё больше добавляет загадки - с ним получается, что это одна из виол, т.е. не конкретная девушка, а одна из душ, ангелов...
Еще один аналогичный момент в этом же стихотворении - это использование слова cadena. во-первых, это оковы узника, во-вторых - это любая последовательность, как в русском "цепочка" - например, "логическая цепочка" или "цепочка следов". То есть одновременно "sin cadena" означает "без оков" и "без логики, без последовательности, без времени".
И еще обращает на себя внимание маленький аграмматизм во фразе "eres ya por las rocas": наиболее употребимо было бы "est;s ya por las rocas", то есть "ты уже находишься на скалах"; а так получается, если попробовать передать эту "неправильность" на русском - "ты уже сутью своей на скалах".
2012-01-25
ВКУС ЖИВОЙ РЫБЫ
Пародия
?А бёдра её метались,
как пойманные форели?.
Гарсиа Лорка,"Неверная жена".
Перевод Анатолия Гелескула.
?Бёдра её ускользали,
как спугнутые форели?.
Гарсиа Лорка, "Неверная жена".
Перевод Павла Грушко.
Два толстолобика – шикарнейшая пара –
Меня манила: нас целуй и песни пой!
Лоснились бёдра те, как два зеркальных карпа,
И был я отражён там, в чешуе любой.
В лучах святой любви плескались две форели,
Как будто Паустовский стих переводил, –
И невозможной страстью бёдра те горели,
И таяли в гортани – их я жадно пил.
Да, к влаге этих рыб я припадал устами
И, кажется, забыл навеки про тоску.
А пальцы ног её казались мне хвостами –
Сазаны и лещи хлестали по песку.
В любви я был тогда неопытным и юным,
И мозг мой повторял: ?Она – моя, моя!?
Тряслись и трепетали бёдра в свете лунном,
Как сельдь, треска, ставрида, окунь, шемая.
Страсть неземная мне кривила рот и скулы.
Навстречу мне плыла желанная тюрьма!
Я в страхе весь дрожал: сожрут ведь две акулы -
Те бёдра, что совсем свели меня с ума!
Не слыша ни собак, ни ветреного шума,
Я думал лишь о том, как плыли щуки строк.
Тревожила меня одна при этом дума:
А хватит ли мне рыб для обрисовки ног?
2012-01-26
ЭКСПРОМТ-ШУТКА О РЫБЬЕМ ПЛАГИАТОРЕ
РОМАНСА ГАРИА ЛОРКИ "НЕВЕРНАЯ ЖЕНА"
А бёдра её метались,
как пойманные форели.
Гарсиа Лорка. "Неверная жена".
Перевод Анатолия ГЕЛЕСКУЛА.
?Бёдра её ускользали,
как спугнутые форели?.
Гарсиа Лорка, "Неверная жена".
Перевод Павла ГРУШКО.
Переводчика корабль сел на мель -
Он не хочет ли повеситься на рее?
У Гелескула украдена форель -
Вора, вора задержите поскорее!
Почему его никто не осудил?
Сообщили бы о том хоть нонпарелью!
Кто "Неверную жену" переводил,
Называя бёдра женские форелью?
Без труда любой докажет здесь вину -
Отчего же щёки вора не сгорели?!
Я не раз читал "Неверную жену" -
У Гарсиа Лорки не было форели.
Стих поэта переводу нелегко
Поддаётся. Переводчик - это воин!
Где же судьи? Ведь пора судить Грушко:
Незаконно он ферель себе присвоил.
Пародия
НОЧНОЙ БРЕД С БЁДРАМИ ФОРЕЛИ
?Я в белый песок впечатал
её смоляные косы.
Я дал ей ларец на память
и больше не стал встречаться.?
Федерико Гарсиа ЛОРКА
?Неверная жена?.
Перевод Анатолия Гелескула.
Глазами прыгал, как лань, я,
героя понять не мог:
припёрся он на свиданье,
чтоб косы спрятать в песок?
Какие же были причины?
Оправдан ли произвол?
Откуда на край долины
чужую жену увёл?
Там грудь, на жасмин похожа,
дрожала под пистолетом,
и вся жасминная кожа
горела гриппозным бредом.
В какой это было округе?
Не пахло ли в воздухе прелью,
где бёдра чужой супруги
скользили в руках форелью?
Трефовых роз топорами
был в щепки разрублен ветер,
где лай собак над горами
качался всю ночь, как веер.
Рассвет улыбнулся мило,
и кто-то спросил в печали:
- Свой ларчик-то где хранил он,
который на память дал ей?
2012-03-04
ПаРоДиЯ
ЗРЯЧИЙ БАЛКОН
Якщо я помру,
балкон залиш?ть м?й зрячим.
Гарс?а ЛОРКА.
ПРОЩАВАННЯ.
Переклад Григор?я ЛАТНИКА.
Моему балкону, прошу вас,
не нужно глаза выкалывать,-
пусть он видит, как с пристани нашей
начинает корабль отчаливать!
Моему дорогому балкону
не залейте глаза кислотой,-
пусть он сможет видеть, как мальчик
ест апельсин золотой!
Оставьте балкону очи,-
пусть любуется лучшим видом!
Балкон мой, - прошу вас очень,-
не делайте инвалидом!
Пусть балкон без очков всё видит, -
надеюсь я на удачу:
мой балкон никто не обидит,-
оставьте балкон мой зрячим!
И не нужно казнить балкон,-
пусть найдёт он себе молодку!
Не отрежьте балкону уши
и не перережьте глотку!
Пусть балкон мой будет здоровым
и пусть он живёт, как на даче!
Не нужно глаза выкалывать,-
оставьте балкон мой зрячим!
Мой балкон шевелит ушами
и слышит, как жнут пшеницу.
Не ослепляйте - храните
мой балкон, как ока зеницу!
2012-02-03
ВНИМАНИЕ!!! ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!!!
Сонет чествования Мануэля де Фальи
с преподношением ему цветов
Soneto de homenaje a Manuel de Falla
ofreciendole unas flores
О, лира души, серебро ты под ветром полощешь,
развязанным нервом сверкая и звонким акцентом,
Испании жгучей своей голоса, шорох рощи
рисуешь сонатой, и эти рисунки бесценны.
И разум, и грёзы мы нянчим в крови деннонощно,
фонтаны там блещут и плещут мечтаний рецепты,
чела первозданного, алгебры чистой прицелы.
порядок и страсть - сновидений высокая площадь.
В восторге родной Андалузии восемь провинций.
Там ветры кружат над оливой,как вёсла над морем.
Де Фалья! Тебе они славу поют, словно птицы.
И розы, и лавры несёт андалузец во взоре.
твой дом наполняют друзей твоих светлые лица,
и громко - де Фалья! - опять повторяем мы хором.
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
ПРИМЕЧАНИЕ А.Ю. ВАЙДЕНГЕР (Испания)
Мануэль де Фалья (1876 - 1946) - известный испанский композитор, большой друг Лорки. С 1920 года Фалья живет в Гранаде и делает вместе с Лоркой несколько театральных проектов.
Как и в других сонетах, Лорка использует полисемичные слова:
Serena - c одной стороны, это "чистый, незамутненный", с другой "бесстрастный", с третьей - "трезвый". Здесь слово употреблено как прилагательное, но для испанского читателя все равно должна возникнуть ассоциация, что, будучи существительным, это слово может означать "серенада", "песня". frente может быть и "лоб", и "фасад, передняя часть чего-либо" и "фронт". То есть может быть "чистая алгебра непорочного фронта", "чистая алгебра фронтовых серенад" тоже.
2012-01-27
ВНИМАНИЕ! НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ - ВПЕРВЫЕ!
ДАЛЁКАЯ ЖЕНЩИНА. Чувственный сонет.
La mujer lejana. Soneto sensual.
Из Федерико Гарсиа ЛОРКИ (1898 - 1936)
Шлёт тыщу запахов мне рот твой белозубый -
так сладких облаков благоухают клочья.
Стал амфорою я, изваянной из ночи,
что проливает суть в тебя, моё безумье.
Ночь и Эреб в Ничто желают возвратиться.
Средь сладостных тропинок ты теряешь взгляды.
Слабеющая Феба, мощь теряя рядом,
готова плакать, а Эрот - в цветах укрыться.
В ночного сада синеве не слышно пенья,
где видишь ты во сне места, что скрыты тучей,
там клавиши рояля сушит Песнь Забвенья.
Мой поцелуй на лбу твоём звездою жгучей
горит, и в море роз тебя я погружаю,
и пианино сердцу дарит звуков стаю.
ДВЕ ВЕЧЕРНИЕ ЛУНЫ
Dos lunas de tarde
Лаурите, подруге моей сестры
У луны - ни кровинки живой,
но воскреснет она весной.
Когда ветер с южных полей
вьёт кудряшки на лбах тополей.
Когда наши сердца несут
вздохов свой вдохновенный труд.
И оденут крыши домов
сомбреро из стебельков.
У луны - ни кровинки живой,
но воскреснет она весной.
2.
Исабелите, моей сестре
Вечер тихо поёт, он малинов,
колыбельную для апельсинов.
Льётся голос моей сестрёнки родной:
- Апельсином стал шар земной.
И луна слезинкою синей
твердит:
- Быть хочу апельсином.
Но, дочь, даже став багровой,
такой не решить вопрос:
не станешь ты даже лимоном.
Как жаль, обидно до слёз!
2012-02-01
Рисунок Федерико Гарсиа ЛОРКИ
СУИЦИД
Suicido
(Случилось это, может быть,
из-за незнания геометрии)
Мерцала больших полушарий кора.
Часы отбивали уж десять утра.
Сердце наполнилось крыльями рваными
и сделанными из лоскутьев тюльпанами.
Юноша видел: из слов у него
во рту не осталось ни одного.
А когда перчатки стаскивал с рук,
следом пепел мягкий посыпался вдруг.
Через балкон была башня видна.
Себя он почувствовал рамой окна.
И видел, как смотрят из-под бровей
часы, что закрыты в коробке своей.
Видел, как тень его тихо и долго
дремлет на белом диване из шёлка.
Удар по зеркалу топором -
и плоская жизнь умерла за стеклом.
Мрак в комнату хлынул средь бела дня,
в струях химеры альков хороня.
ГРАНАДА И 1850
Granada y 1850
Фонтан - из комнаты слышу я -
струится среди аллей.
Винограда дикого пальцы
и перламутр лучей
указывают, где стучится
сердце в груди моей.
По воздуху августовскому
плывут облаков корабли.
И вижу сон, что не сплю я
в фонтане, журчащем вдали.
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
Заметка А.Ю.Вайденгер.
Насчет "Гранады и 1850". У меня есть гипотеза, что это связано с делом отца Лорки, с т.н. движением "Новая Гранада", которое начинается в этом году. Если коротко, этот год стал началом либеральных реформ, которые всю жизнь активно поддерживал отец Федерико и частично из-за которых, собственно, расстреляли самого Федерико после начала гражданской войны.
2012-02-06
МИФОЛОГИЧЕСКИЙ СЮЖЕТ.
Fabula.
Из Федерико Гарсиа ЛОРКИ
Циклопы и единороги.
Глаз изумруд,
рога златые.
Как море без стекла,
по скалам строгим
живым вы серебром
разлиты.
Циклопы и единороги.
Сплошной зрачок
и напряженье.
Кто усомнится в мощи дикой
рогов раскованных движений?
Они страшны, остры, как пики.
Природа! Прячь свои мишени!
Портрет Сильверио Франконетти.
Из Федерико Гарсиа ЛОРКИ
Retrato de Silverio Franconetti
Между царством фламенко
и римской империей
как чудесно он пел,
несравненный Сильверио!
Плач лимоном нашим украсил
и Италии мёдом густым,
и звенел его голос, прекрасен,
и казался литым.
От него, говорят, вставали
дыбом волосы, как метла,
и, истекая ртутью,
трескались зеркала.
В нём звенела сила, энергия,
удивительной страсти накал.
Ничего на пути не ломая,
словно буря, голос крепчал.
Удивительных песен садовник.
Первым быть - вот его удел.
Даже площади замирали,
если голос его звенел.
А нынче его мелодия
спит, где стихает эхо.
Чиста и неповторима.
Дремлет в последнем эхо!
ПЕСЕНКА О ПЕРВОМ ЖЕЛАНИИ
Cancioncilla del primer deseo
Лишь утро развесит зелёное скерцо,
мне стать очень хочется сердцем.
Да, сердцем.
А позже - созревшим, как вишенка, днём -
хотел бы я стать соловьём.
Соловьём.
(Душа,
оранжевый цвет встречай.
Душа,
цвет любви обретай.)
Лишь утро развесит звенящее скерцо -
собою мне хочется сделаться.
Сердцем.
А день коль к закату склонится потом,
своим стану голосом я.
Соловьём.
Душа!
Оранжевый цвет встречай!
Душа!
Цвет любви обретай!
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
2012-02-16
ОСОБЕННОСТИ ИНТЕРЬЕРА
Interior
Ни поэтом я быть не хочу,
ни поклонником вроде.
Ты упала на белые простыни в зыбкой дремоте!
И не знаешь ни сна,
ни сияния полдня, нагая.
Лишь, подобно кальмарам,
ослепляешь чернилами, будто духами.
Кармен!
ПОНЕДЕЛЬНИК, СРЕДА И ПЯТНИЦА
Lunes, miercoles y viernes
Я бывал.
Я ведь был,
а теперь нет меня.
Я бывал...
(Вот, став чудодейственной глоткой,
кипарис и тени видны!
Это угол луны одинокой,
угол полной луны.)
Я ведь был...
Шутила луна, говоря приветно,
будто розой благоуханной цветёт.
(Одетая в платье из ветра
любовь моя бросилась в бездну вод.)
Но меня тут нет и в помине...
(У разбитой стеклянной витрины
шью лирический плащ себе длинный.)
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!!!
РЫБОЛОВЫ
Pescadores
Огромное дерево
своими лианами из-под земли
выуживает странных кротов.
Ива над заводью в тишине
ловит своих соловьёв.
... Но белой рыбе-луне
кипариса зелёной наживки не надо.
Так сердце твоё
не поймает моё,
смуглянка Гранады.
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!!!
ПЕРВЫЙ НОКТЮРН КУКУШКИ
Primer nocturno del cuco
Светят лучики звёзд ночных,
а полночь зашла в тупик.
(И только кукушка одна
всё той же песни полна.)
Сомневаясь во всём, вчера
в тростнике рыдали ветра.
(И только кукушка одна
всё той же песни полна.)
Я пришёл. Но Сердце моё
потеряло совсем чутьё.
(И только кукушка одна
всё той же песни полна.)
У меня появилось желание показать здесь свой очень старый стишок-перевод
"БАБОЧКИ". В 1957 году мне попалась в руки толстая книга Федерико Гарсиа
Лорки под названием "ТЕАТР"(свыше 500 страниц), где опубликована пьеса
"Чудесная башмачница". Моё внимание привлекла песенка "Бабочка". Ранее
я уже читал её в издании "Избранного" Лорки, которое вышло в свет, когда
мне было три с половиной годика. А впервые перевод этой пьесы с песней
про бабочку появился ещё в 1940 году в журнале "Интернациональная литература"
(№3-4), правда, под несколько иным названием - "Волшебная башмачница".
Меня удивило, что в этом песенном стихотворении в переводе Фёдора Викторовича
Кельина (1893-1965), которое в этом жестоком фарсе исполняет Малыш, всего 19 строк.
Захотелось обратиться к подлиннику, и вскоре я обнаружил, что в испанском оригинале
песенка про бабочку насчитывает 16 строк. Так появилось желание попытаться сделать
свой вариант перевода, пусть вольный, но только бы непременно сохранить количество
строк. Попутно я заметил в переводе Фёдора Кельина, что у бабочки "АТЛАСНЫЕ КРЫЛЬЯ",
которых в испанском оригинале не обнаружил, - ни "крыльев", ни матерчатого
эпитета "атласных" не было. Поэтическую бабочку я представлял себе обязательно
с пыльцой и не из шёлка, не из атласистой ткани, а живую, как в одном из
переведенных мною стихотворений Сюлли-Прюдома. И вот что у меня получилось.
БАБОЧКА
(Mariposa)
О воздушная бабочка!
Крылья - зелень и яхонт.
Ты порхаешь по воздуху,
как весенняя яхта.
Покружись вместе с нами
в этот миг задушевный,
о воздушная бабочка,
о светильник волшебный!
О воздушная бабочка!
Крылья - золото, зелень.
С нами радужной лампочкой
покружись в карусели!
То к цветку припадаешь,
то возносишься ввысь.
Оставайся же с нами!
В никуда не умчись!
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!!!
ВТОРОЙ НОКТЮРН КУКУШКИ.
Segundo nocturno del cuco
Кукушка нам сказала "да".
Кто цвету яркому не рад?!
Калитку серафим открыл
в свой райский сад.
Кукушка нам сказала "нет".
О соловей, нежнее пой!
Навстречу радужным цветам
глаза раскрой!
Какой чудесный нынче день,
пасхальный день какой!
Я слышу "Нет!"
Я слышу "Да!"
Сияет ночи
красота.
Я слышу "Да!"
Я слышу "Нет!"
(стучат часы
капели вслед.)
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!!!
ПЕЙЗАЖ, ВОСПРИНЯТЫЙ ОБОНЯНИЕМ
PAISAJE VISTO CON LA NARIZ
Дрожащее холодное безмолвие,
разорванное криком
петуха,
волнует эту степь полупустынную.
Дрова закончились --
солому золотую
жгут в деревенских избах.
Скоро землю
распашут на рассвете
лемеха.
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!
НОЯБРЬ
Noviembre
Ноябрь 1920
Обесцветили слёзы душу,
и глаза потеряли сон,
и звенит вдалеке сквозь стужу
переливчатое
ДИН-
ДОН.
Но не выплеснется наружу
кипарисовой хвои стон -
сохраняет зелёную душу.
А вдали раздаётся
ДИН-
ДОН.
Косят ветры, как острые косы,
слов соцветья, и слышен звон:
- Где вы, сладкие, нежные розы?
Не найти вас нигде.
ДИН-
ДОН.
Вянет небо, как стебель маиса,
вечер тучами взят в полон.
Он похож на безглазого сфинкса
и на стынь обелиска.
ДИН-
ДОН.
Ритмы кружат, как птичьи перья.
Катапульты - со всех сторон.
Из тумана выходят деревья
в виде стройных колонн.
ДИН-
ДОН.
Вечер!
Я, как твоим поцелуем,
темой тени своей увлечён.
Луч из золота неописуем.
На костре тишины он сожжён.
И на смертном закате вдали
раздаётся
ДИН-
ДОН,
ДИН-
ДОН.
Анри Эмиль Бенуа Матисс (1869-1954). МАНИЛЬСКАЯ ШАЛЬ.
Холст, масло. 1911. Музей искусства, Базель, Швейцария.
ЭЛЕГИЯ. Из "КНИГИ ПЕСЕН"(1921)Федерико Гарсиа ЛОРКИ.
Elegia.
Декабрь 1918
(Гранада)
Дымком кадильным полнятся желанья.
Так ты проходишь сквозь вечерний свет,
и плоть, как нард закатного пыланья,
трепещет, оставляя в сердце след.
Несёшь ты на губах своих искристо
печали неземную чистоту,
а в животе, как в чаше Диониса,
плетёт паук бесплодную фату,
и нет ни розы яркой, ни нарцисса
в звенящем поцелуями саду.
В своих руках дрожащих, белоснежных
клубок своих иллюзий ты несёшь.
Они исчезнут, это неизбежно.
В душе своей ты поцелуи множь!
Пусть песней колыбельной мамы нежной
твой лёгкий сон колышется, как рожь!
Ты отдала б колосья, как Деметра,
когда б тебя коснулась вдруг любовь,
и из святых твоих грудей, наверно,
тёк Млечный Путь, нам обещавший новь.
Но вянешь ты, как лепестки магнолий.
Чьи тронут губы этих бёдер жар?
Никто не тронет и волос раздолий,
подобных струнам бесподобных арф.
О женщина из нарда и эбена!
Струится шаль манильской* рябизны.
Как вкус гитар и вин, ты несравненна,
моя Венера малажской весны.
О смуглый лебедь! Лотосы из песен,
волн апельсины - в озере твоём,
где аромат гвоздик в пурпурной пене
ты даришь детям под своим крылом.
Чиста ты чревом. Жертвой андалузской
стал поцелуй твой под листвой резной,
принадлежащий ритму речки узкой,
её волне и тишине ночной.
У глаз твоих круги, как воздух, сини,
нить серебра во тьме волос видна,
и грудь скользит, и нет уж прежних линий,
и горбится чудесная спина.
Мила ты и способна к материнству.
Но в сердце вбиты гвозди звёзд в ночи**.
О дева скорби, стан подвержен риску,
надежды нет, и больно, хоть кричи.
Ты - зеркало Испании. Напасти
идут на спад, ты их пережила.
Как веера, колышутся те страсти.
Дрожат они среди добра и зла
мантильями в кроваво-снежной власти,
а взглядам, что терзают, нет числа.
Идёшь ты, дева, сквозь туман осенний,
как Клара, как Сесилия, Инес***,
танцовщицей-вакханкой вдохновенной.
Так виноград по лозам к солнцу лез.
В твоих глазах плывёт печаль большая
и речь ведёт о жизни непростой,
о том, как, монотонность обнажая,
мерцает ветер листьев желтизной.
Ты слышишь, как над улочкой печальной
дождинок раздаётся жёлтый звон,
и колокол волнует душу дальний,
звоня, как в пору скорбных похорон.
Ты сладостной не слышишь серенады -
лишь слышишь голос воздуха, а зря.
Какую грусть своей душе даря,
что за стеклом, как прежде, ищут взгляды,
когда в груди уставшей, изнурённой
найдёшь восторги девочки влюблённой?
Не знавшую эмоций плоть зароют.
Зашелестят шеренги тополей.
Взойдут из глаз гвоздики цвета крови
и розы из грудей, снегов белей.
Но грусть вовек тебя уже не тронет,
уйдя в зенит и став звезды светлей.
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
*Манильская шаль – традиционный аксессуар танцовщицы фламенко.
**В испанском оригинале "Все звёзды глубокого
неба вбиты в сердце", вероятно, имеют параллель
с Христом. Этот образ Лорки использован Андреем
Вознесенским в стихотворении "Гойя":
"И в мемориальное небо вбил крепкие звёзды -
как гвозди."
***Святая КЛАРА Ассизская (12-13 века), основательница ордена кларисс, духовная сестра Франциска Ассизкого. Известна своей непорочной любовью к Франциску, побегом от брака в монастырь и нетленными мощами, которые до сих пор выставлены публике в базилике её монастыря.
Святая СЕСИЛИЯ, покровительница музыкантов и поэтов. Про нее сложено много легенд, не имеющих исторической основы. По преданию, она была выдана замуж за язычника, но ?пела прекрасную песнь ангелам на своей свадьбе? (отсюда – её покровительство музыки и поэзии), а потом убедила его принять христианство. Они не стали вступать в супружеские отношения, и святая сохранила девство. Впоследствии её мужа казнили, и её саму многократно пытались казнить за то, что она христианка, но Сесилия каждый раз чудом избегала смерти. Три раза ей пытались отрубить голову, и только поранили шею. После этого Сесилия умерла в своём доме, раздав всё имущество бедным.
Святая ИНЕС, покровительница подростков. По легенде, она была из богатой семьи и невестой сына префекта Рима, но отказалась выходить замуж, говоря, что она – невеста Христова. За это её сначала отправили в публичный дом, где она чудом осталась девственницей. Единственный клиент, который осмелился попробовать её изнасиловать, ослеп, и она вылечила его своими молитвами. Затем её выставили голой на обозрение толпы, но её длинные волосы закрыли срам. И наконец, её казнили. Её последние слова были ?Я жена Того, Кто первым выбрал меня. что ждёшь, палач? Уничтожь эту плоть, которая может быть любима глазами, ненавистными мне!?
?Элегия? Лорки - это довольно сложное произведение, где можно комментировать каждую строчку. Имевший очень хорошее философское и филологическое образование (и вдобавок, на момент написания этого стихотворения увлекавшийся соответствующей тематикой), Лорка активно использовал здесь символику романской католической культуры и эзотерических обществ, возникавших в ее контексте (розенкрейцеры, масоны и пр.)
Боюсь, что все пласты извлечь невозможно. Я не нашла в испанском Интернете внятного рассказа о том, кому, при каких обстоятельствах было посвящено произведение (посвящение Андалусии очевидно, но был ли человеческий прототип?).
В данной ?Элегии?, как и вообще в раннем творчестве Лорки, прослеживается явное влияние поэзии старшего современника Лорки Франсиско Вийяэспеса (Francisco Villaespesa, 1877-1936). Многие строки ?Элегии? - это полемика и развитие поэтических образов и идей Вийяэспеса.
(Комментарий А. Ю. Вайденгер, Испания).
ЛЕТНИЙ МАДРИГАЛ
Madrigal de verano
Август 1920
(Заливной луг Сухайры)
Твой алеющий рот пусть сольётся с моим,
о цыганка, Свет Звёздных Высот!
Мне под яркого солнца лучом золотым
дай вкусить этот яблочный плод!
В зеленеющей роще олив на холме
мавританская башня встаёт -
цвета плоти крестьянской твоей в полутьме,
вкус - рассвет соловьиный и мёд.
В теле цвета загара приносишь мне ты
пищу ту, что дают лишь Богам
или, скажем, как тихому руслу - цветы
и горящие звёзды - ветрам.
Как смогла ты отдаться мне, Смуглый Мой Свет,
и наполнить любовью своей
это лоно из лилий - белей в мире нет -
и таинственный шелест грудей?
Сколько в жизни моей невесёлых пружин?
(Как мои неуклюжи шаги!)
Может, жалость внушила тебе эта жизнь,
допустив несуразность строки?
Почему же ты жалобам горьким моим
не внушала, отвергнув любовь?
Почему Сан Кристобаль тобой не любим?
Что ж ты снова нахмурила бровь?
Дух Сильвано** в тебе воплотился мужской.
Данаида***, со мной ты всегда.
Как пшеницей сухой пахнут летней порой
поцелуи твои, о Звезда!
С этим голосом чудным твоим я знаком.
Слушать пенье глазами могу.
Распусти эти волосы вольным ручьём
иль как тени цветов на лугу!
Ртом пурпурным своим мне любви небосвод
нарисуй. Я в то небо войду,
где на дне нежной плоти язык мой найдёт
фиолетовой боли звезду.
Мой стреножен, видать, андалузский Пегас,
безутешно задумался он:
ведь попался в аркан твоих сумрачных глаз,
в роковую тоску погружён.
Даже если меня не любила бы ты,
полюбил бы я взгляда красу.
Так приветствует день молодой с высоты
жаворонок, встречая росу.
Пусть сольётся с моим рот алеющий твой,
о цыганка, мой Лучик Звезды!
Там, где ясного полдня огонь золотой,
ублажи меня яблоком ты.
*Сан Кристобаль (Святой Христофор) – по преданию, гигант, который жил около реки и помогал путешественникам переправляться через неё. Однажды он помог переправиться Христу, когда тот был ещё ребёнком, и был крещен им.
**Сильван – римское божество, покровитель лесов и полей. Отождествляется с Фавном, Паном.
***Данаиды – 50 дочерей Даная. Во время своей свадьбы 49 из них, согласно трагедии Эсхила, убили своих мужей (49 сыновей Египта, брата Даная). Только одна, Гипермнестра, пощадила своего мужа Линкея, за что Афродита защитила её от гнева отца и благословила её потомство.
ГРУСТНЫЙ МАДРИГАЛ О ГОЛУБЫХ ГЛАЗАХ
El madrigal triste de los ojos azules
Твоим глазам в притихший зимний вечер
я посвятить хотел бы мадригал,
чтоб кротких чувств моих стада овечьи,
словно пастух, под облаком бы гнал.
Хотел бы я родник воспеть хрустальный,
об ароматах урожая петь,
о летних вечерах, покрытых тайной,
наивных и сияющих, как медь.
Вобрать хотел бы в мадригал печальный
и запахи далёкого дождя,
с которым слился ветра дух миндальный,-
и ловишь их с улыбкой ты, дитя.
Печаль мою рассеянно, родная,
ты слушала б с полуоткрытым ртом,
когда бы в сердце страсть моя ночная
зеркальным отливала серебром.
Сюжет я взял бы из литературы,
из сказочной какой-то старины.
Твои глаза - озёр миниатюры -
как будто в детский сон погружены.
Луна заблещет в сумерках ажурных.
Глаза - рукам оковы и словам,
и отблески зрачков твоих лазурных
в моей груди любовь откроют нам.
Но пить смогу ль из родника святого,
хоть и желаний солнцем я объят?
Над песнею моей смеёшься снова,
и розы-груди ласково дрожат.
Не думая о ритме нашей встречи,
глазам я посвятил бы мадригал,
где кротких чувств моих стада овечьи,
подобно пастуху, зимой бы гнал.
Душа твоя нетронутая дремлет.
Я разгадать её так и не смог.
И кажется, глаза твои немели,
ни губ моих не зная, ни тревог.
Когда придёт к тебе любовь однажды,
развеет грусть мою твой синий взор -
её гвоздично-андалузской жажды
коснёшься, вековых олив и гор.
Раскрыть голубизну очей ты рада,
где снег царит и светлых лилий грусть,
где страсть моя с лимонным садом рядом
саэты ночи учит наизусть.
Прощенья буду я у просить у Бога,
свой грустный мадригал тебе даря,
и, как монах,неистово и долго
молиться у ворот монастыря.
Шептать чуть слышно мадригал я буду
и, страсть свою ломая, как звезду,
молясь глазам лазурным, словно чуду,
пока покой в душе не обрету.
ВАРИАНТ ЧЕРНОВИКА:
Любовь к тебе, далёкая, родная,
цветущей розой вечности взойдёт.
Голубка наворкует песни мая.
А корень кипариса в грудь вползёт.
Любовь твоя, далекая, родная,
когда-нибудь другому даст свой цвет.
Как кипарис, в огне страстей сгораю,
как голубь, жду смиренно твой ответ....
И, может быть, останется безвестной
стихия мадригала навсегда,
не отозвавшись синеглазой песней,
нездешней и забытой, как звезда.
Глаз синеву я не желаю видеть:
та синева несёт лишь смерть одну.
Я не хочу, дабы могли обидеть
глаза - закройте их голубизну!
И потому в притихший зимний вечер
глазам я посвятил бы мадригал,
чтоб кротких чувств моих стада овечьи,
словно пастух, под облаком бы гнал.
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!
ПИРУЭТ
Pirueta
Когда бы исчез алфавит,
погибло бы всё вокруг.
Слова взлетают, как крылья,
запомни это, мой друг.
И вся наша жизнь зависит
от этих крылатых букв.
ВОЗДУШНАЯ КАМЕЛИЯ.
СТО ЛЕПЕСТКОВ ВОЗДУШНОГО ЦВЕТКА.
(Лирическое отступление)
Ах, что за аромат оставил стан девичий!
Бесплотно пахнет так отсутствующий взгляд,
где воздух безучастен, воздух безразличен, -
в сто белых лепестков камелии наряд.
Перевод с испанского Анатолия ЯНИ (Одесса)
“Par;ntesis” (Отступление от темы, скобки, пробел, пауза, приостановка,
прекращение на некоторое время речи, перебивание самого себя)
?Las doncellas dejan un olor
Mental ausente de miradas.
El aire se queda indiferente,
Camelia blanca de cien hojas?.
Девушки (девственницы, девицы - англичане перевели как ЖЕНЩИНЫ) оставляют запах (аромат)
ментальный (бесплотный, отчуждённый) - в нём отстутствуют взгляды.
Воздух остается безразличным (не дрогнул, безучастен) -
белая (густая, пышная) камелия из ста лепестков (с сотней лепестков).
2012-07-09
МИЧУРИНСКИЙ ПЕРЕВОД СТИХОВ ГАРСИА ЛОРКИ,
или РАСТУТ ЛИ НА АПЕЛЬСИНОВОМ ДЕРЕВЕ ОРЕХИ?
Можно ли мичуринским методом выращивать из апельсинов орехи? Если бы знаменитый биолог Иван Владимирович Мичурин (1855 – 1935) увлекался поэтическими переводами, он, наверняка, сказал бы: ?Мы не можем ждать точности от оригинала. Вывернуть наизнанку, переделать его, преобразовав апельсины в орехи, – наша задача.?
Читая переводы Анатолия Гелескула из Гарсиа Лорки, я не раз убеждался в том, что они даются ему с потом,ой как нелегко, что каждый перевод из Лорки для этого переводчика является действительно трудным орешком, даже не орешком, а очень крепким орехом, неразгрызаемым и неразбиваемым. Окончательно убедился в этом, когда прочёл популярнейшее стихотворение, переведившееся многими переводчиками, в новоиспечённой интерпретации Анатолия Гелескула:
Если умру я,
Не закрывайте окна.
Дети ли рвут орехи
(Я из окна увижу.)
Жницы ли жнут пшеницу
(Я из окна услышу.)
Если умру я,
Не закрывайте окна.
Перевод явно неудачен. Непонятно, кто хочет закрывать одно окно или все окна: это просьба не закрывать окнА (одного) или же не закрывать многие Окна? И тут же бросается в глаза непонятная и неуместная гелескуловская отсебятина: какие орехи рвут дети? Кокосовые или грецкие? И почему ?рвут?? Для чего? И есть ли вообще в оригинале какое-либо испанское слово, обозначающее какие-либо орехи? Нет, переводчик дал маху: в оригинале – апельсины! И мало того, что апельсин – национальное дерево Испании. Если даже вообразить, будто апельсины – это орехи, то и не рвут их дети, потому что при глаголе ?рвать? подразумеваются ветки орехового дерева, хотя ничего похожего в данных стихах Лорки нет. Сказано:поэт в будущем с высоты балкона (не из окошка, как придумал Гелескул, подражая Сергею Михалкову!) хочет видеть своими собственными глазами, как ?мальчик ест апельсины?. В переводе же балкон с дверью уничтожены и заменены отсутствующим в оригинале окном. Нельзя забывать, что окно может находиться и на первом этаже, и в глухом подвальном или полуподвальном помещении, откуда не увидишь и не услышишь, как трудятся в поле косари. Другое дело – балкон, откуда открывается обычно значительная обозримость, панорама с необъятно широкими просторами увиденного и услышанного. И читателям остаётся лишь недоумевать, зачем, для чего понадобилось поэту-переводчику производить подмену балконной двери окном и называть апельсин орехом, если учесть при этом, что перевод в данном случае ничуть не нуждается ни в каких рифмах, когда иной раз и приходится жертвовать смыслом с конкретными атрибутами подлинника. Но перевод ?Прощания? отсебятин и искажений не требует, и это хорошо видно, когда знакомишься с другими переводами этого стихотворения.
ПРОЩАНЬЕ
Если уму я –
Оставьте балкон открытым.
Мальчик ест апельсины
(Я это вижу с балкона),
Жнец срезает колосья
(Я это слышу с балкона).
Если умру я –
Оставьте балкон открытым.
Перевод В. Ильиной
(Гарсиа Лорка ?Избранное?.
Госиздат, М., 1944, с. 26)
Помнится, когда ещё в школьные годы я сделал свой вариант перевода ?Прощания? (?DESPEDIDA?, только этот испанский текст и был в те далёкие пятидесятые доступными), строго ориентируясь на подлинник, невольно получилось почти то же самое, хотя я тогда и не знал ни об Ильине, ни о её переводе.
ПРОЩАНИЕ
Если умру я,
балкон мой оставьте открытым.
Мальчик доест апельсин.
(Пусть я всё это увижу.)
Кто-то докосит пшеницу.
(Пусть я почувствую это.)
Если умру я,
Балкон мой оставьте открытым.
(Перевод Анатоля ЯНИ, Одесса)
За всю свою жизнь Ильина перевела лишь две миниатюры для ?Избранного?(1944), фактически не меняя предложенных ей издательством подстрочников. Я и до сих пор не знаю, кто такая эта Ильина. Возможно, это псевдоним сестры Маршака. Возможно, Самуил Яковлевич мог отказаться от работы над переводом Лорки, ибо эти строки Лорки не похожи на тот чеканно-рифмованный стиль, приверженцем которого являлся, и предложил, может быть, поучаствовать в переводе своей сестре-писательице, работавшей над повестью ?Четвёртая высота?.
Позже, в 1960 году, появился превод испаниста Роберта Похлёбкина, автора четырёх переводов из Лорки:
ПРОЩАНЬЕ
Когда я умру,
оставьте дверь на балкон открытой.
Мальчик рвёт апельсины.
(С балкона его я вижу.)
Жнец срезает колосья
(С балкона его я слышу.)
Когда я умру,
оставьте дверь на балкон открытой.
Перевод Р. Похлёбкина мало чем отличается от перевода В. Ильиной. Разве что он уточнил, что у балкона есть дверь, которую ?уронила" В. Ильина, и добавил местоимение "его", кого видит и кого слышит.
И всё-таки наибольшую популярность приобрёл другой перевод этого стихотворения, печатавшийся в многочисленных сборниках.
ПРОЩАНЬЕ
Если умру я –
не закрывайте балкона.
Дети едят апельсины
(Я это вижу с балкона.)
Жнецы сжинают пшеницу
(Я это слышу с балкона.)
Если умру я –
не закрывайте балкона.
В десятках печатных изданиях указано, что это перевод А. Гелескула, хотя есть основание в этом усомниться. Возможно, перевод выполнен кем-то другим, предположительно, Эдуардом Робертовичем Гольдернессом (1927 – 1970), но ошибочно приписан кем-то Гелескулу. Потому что вряд ли мог один и тот же переводчик переводить одно и т о же испанское слово то апельсинами, то вдруг ни с того, ни с сего орехами. Попутно можно заметить, что никогда никому из переводчиков, переводивших эти стихи на многие языки мира, не приходила в голову мысль называть апельсинами орехи. Зачем это сделал Гелескул? Только для того, чтобы хоть как-то отличиться от всех прочих переводчиков, дескать, плохо, неверно, ошибочно, но зато по-своему фантастично?..
В Интернете можно найти сейчас ещё один перевод этой же миниатюры. Дабы отличиться от давно уже существующих переводчиков, побуждаемый ?полной неудовлетворённостью? всех прочих переводов Михаил Владимиров решил дать своему переводу другое синонимическое название, не задумываясь над тем, что это понятие имеет несколько другие оттенки. Паустовский, например, в ?Повести о лесах? писал: ?Наступила разлука с любимыми местами.? В ?Дворянском гнезде? у Тургенева можно прочесть: ?Увидавшись в первый раз после шестилетней разлуки, отец с сыном обнялись?. У Лорки речь идёт о прощании с жизнью, а не просто о разлуке, которая зачастую бывает и кратковременной. Поэтому нельзя сказать, что перевод улучшился благодаря новоиспечённому названию. Удивляет в новом интернетовском переводе М. Владимирова и придуманное им выражение ?сквозь балкон? вместо ?с балкона?. Площадка с перилами превратилась в какое-то замкнутое пространство с прозрачными стёклами, хотя никакой застеклённости? в оригинале не ощущается.
РАЗЛУКА
Если умру,
оставьте балкон открытым.
Мальчик ест апельсины.
(Я сквозь балкон вижу.)
Жнец хлеба убирает.
(Я сквозь балкон грежу.)
Если умру,
оставьте балкон открытым!
Но есть учёные-филологи, критики, литературоведы-лорковеды, авторы диссертаций,
посвящённых творчеству Лорки. Хотелось бы надеяться, что они грамотно разберутся в том, что же произошло на самом деле с переводом этого известного стихотворения великого испанца на русский языке.
2012-07-14
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
ЧЕРТОПОЛОХ
MALEZA
Я в смертный час вхожу,
как в злость чертополоха.
Здесь и последних поцелуев
время.
Пора агонии,
когда вовсю звенят
колокола, наполненные тайной.
Часы с кукушкой,
где кукушки нет.
А над звездой,
поросшей диким мхом,
огромных бледных бабочек
порханье.
В лесу шарманки
лёгкое звучанье
из вздохов,
когда я ребёнком был,
где в детстве
по тропинке проходил.
О, сердце,
не остыл ещё
твой пыл!
(Из Рафаэля Альберти)
Примчись, вбирая города и нивы
и превратясь в олений бег реки,
туда, где волны пенисты, игривы,
где зимородков гнёзда высоки.
Я буду ждать тебя, как ждут заливы
рассветов и как ветра – тростники.
Пусть ветер им расчёсывает гривы,
прислушиваясь к говору строки!
Я не хочу быть телом инородным!
Позволь – лишь стану тростником холодным
в руке зари на дальней слободе,
чтоб имя написать там без печали
на светлой, переливчатой воде,
которую ветра рекой назвали!
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
ВЕЕР –
ABANICO
(Из Федерико Гарсиа ЛОРКИ)
Веер качнулся крылато –
сферы небесной овал.
Реют в нём краски заката:
жёлтый, зелёный и ал.
Девочка, словно в подлесье,
в числах блуждает опять.
Очи зажмурила – грезит:
семь? иль четыре? иль пять?
Птицы, змеи ли в цифири
видится ей силуэт.
?Да? – это значит четыре,
Двадцать приравнено к ?нет?.
Хочет она в зодиаке
счастья увидеть звезду.
Веера крылья, как маки,
реют в небесном саду.
СОНЕТ О ГИРЛЯНДЕ РОЗ
Soneto de la guirnalda de rosas
Скорей сплетай гирлянду роз! Я гибну!
Гирлянду роз плети сквозь стон и пенье!
Свет января прольётся мне на спину,
Где тень сжимает горло от волненья.
Люби меня! Тебя я не покину!
В созвездиях вокруг дрожат растенья.
Глянь: лютики заполнили долину.
За землю крепко держатся коренья.
Воспользуйся моею свежей раной!
Тростник ломай! Круши ручья излуку!
Пей мёда кровь из чаши тела пьяной!
Скорее! Рот соединяя с мукой,
Всю душу искусай со страстью рьяной,
А время мимо пусть плывёт фелукой!
ИЗРАНЕННАЯ ЛЮБОВЬ
Llagas de amor
Меня сжигает ярый пламень света.
Пейзаж – как складки серого мундира.
Всё та же боль в висках стучится где-то –
тоска небес, и времени, и мира.
Рыдает кровь дрожащего сонета.
Теряя пульса скорость, гаснет лира.
Меня терзает тяжесть моря эта.
И скорпион ужалил, как рапира.
Обитель ран моих, любви гирлянда!
В груди уснула ты мечтой бессонной.
Чуть слышный стон в развалинах таланта
стремится к пику страсти потаённой.
И вкус цикуты жгуче и галантно
дарило мне речной долины лоно.
ЗАДУШЕВНАЯ БАЛЛАДА
BALADA INTERIOR
16 июля 1920
(Долина Сухайра)
Габриэлю
Я в школе рисовал в тетрадке,
как солнца, сердца свет большой.
Как вспоминать его отрадно!
Оно – в тебе,
о мрак ночной!
(Пронзают душу холода,
как речки жгучая вода.)
О первый поцелуй, который
был для моих ребячьих губ –
как свежий дождик проливной.
И он – в тебе,
о мрак ночной!
(Пронзают душу холода,
как речки жгучая вода.)
Мой первый стих
и смех журчащий
девчонки с золотой косой,
с открытой, трепетной душой
мне вспоминаются всё чаще.
Они – в тебе,
о мрак ночной!
(Пронзают душу холода,
как речки жгучая вода.)
Но сердце, жаждавшее знаний,
к ним путь тогда нацелив свой,
давно искусанно змеёй.
Оно – в тебе,
о мрак ночной!
(Прошли студёные года,
тепла в источнике вода.)
Пришлось любви моей бродячей,
не знавшей счастья и опоры,
расстаться с трепетной мечтой.
Она – в тебе,
о мрак ночной!
(Прошли студёные года,
тепла в источнике вода.)
О боль моя!
Твою пещеру
под стражу взял
теней конвой,
и тень густа,
как мрак ночной.
(Прошли студёные года,
тепла в источнике вода.)
О, затерявшееся сердце!
Куда исчезло ты, куда?
ДВОРИК В КАПЛЯХ ВЛАГИ
PATIO HUMEDO
1920
Тихо
сквозь лавра листву
ползли пауки.
Превращалась случайность
в снег,
а они проползали,
и уснувшие годы
гвоздями скрепляли
ткацкие их станки.
Смеясь над смертью,
поющей за кипарисом
уныло и нервно,
тишина становилась сфинксом.
Плющ из капель
полез на стены,
как в час атаки,
окропляя церковную службу
псалмами влаги.
О, старая башня! Арабскими
слезами плачь неустанно
о дворике этом безрадостном,
где нет фонтана,
где тихо ползут пауки
в сером дворике старом
по листьям лавра.
ПЕРВЫЙ ПРАЗДНИК РАКЕТ (Мой первый фейерверк)
PRIMERA COHETERIA
ПОТОРОПИ МИНУТУ ЭТУ!
СКОРЕЕ ЗАПУСКАЙ РАКЕТУ,
НЕ ТО ТЕБЯ ОПЕРЕДЯТ!
СМОТРИ:
ПЯТЬ ШТУК
ЛЕТЯТ
ПОДРЯД!
ПОЛЗУТ, КАК ЗМЕИ,
К СТАЯМ ЗВЁЗД,
ПОТОМ ЦВЕТУТ БУКЕТОМ РОЗ.
ГРЕМЯТ, ВЗРЫВАЯСЬ РАЗНОЦВЕТНО -
ПУРПУРНО, СЕРЕБРИСТО, МЕДНО.
Я ОПОЗДАЛ,
ТЫ - НЕ У ЦЕЛИ.
НИ ТЫ, НИ Я -
МЫ НЕ УСПЕЛИ.
ЧЬЯ В НЕБО
ВОЗНЕСЛАСЬ
РАКЕТА
В ЧЕСТЬ ДНЯ РОЖДЕНИЯ
ПОЭТА?
БЫТЬ ПЕРВЫМ УДАЛОСЬ
КОМУ?
А ЭТА ПОЛЕТИТ
В ДЫМУ.
Вольный перевод Анатолия ЯНИ (Одесса)
КАВАЛЕР
Galan
Кавалер-кавалерчик,
ты крут?
Тимьян в твоём доме жгут.
Не ходи, кавалеришка, лучше!
Прочно дверь заперта на ключик.
На серебряный ключ, на алмазный,
что привязан к ленте атласной.
А на ленте прочтёшь легко:
?Сердце моё – далеко!?
Ты в покое оставь мою улочку!
Пригладь себе лучше чёлочку!
Кавалер-кавалерчик,
ты крут?
Тимьян в твоём доме жгут.
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
ДОСЛОВНЫЙ ПЕРЕВОД
(ПОДСТОЧНИК)
Кавалер,
кавалеришка.
В твоем доме сжигают тимьян.
Ни уйдешь, ни придешь,
Дверь закрыта на ключ.
На ключ из тонкого (высокопробного имеется в виду) серебра
Привязанного на ленту
На ленте надпись:
"мое сердце далеко".
Не броди по моей улице.
Оставь ее в покое!
Кавалер,
кавалеришка.
В твоем доме сжигают тимьян.
НОЧЬ БЕССОННОЙ ЛЮБВИ
Noche del amor insomne
Нас полночь позвала – и в замок лунный
вошли мы. Я рыдал. Ночь хохотала.
Твоё ко мне презренье возрастало:
когда я трепетал голубкой юной.
Нас ночь к земле безжалостно пригнула,
твоя слеза в святой дали витала,
моя же боль агонию впитала
бессильем сердца из песка и гула.
Рассвет устами слил нас воедино,
источнику студёной крови вторя.
Легко лилась она, как сонатина.
И солнце сквозь балкон, как волны моря,
плеснуло так наивно и невинно,
как сердце, ускользавшее от горя.
Sonetos del amor oscuro
NOCHE DEL AMOR INSOMNE
de Federico Garc;a Lorca
РИФМА, ЗЭК, ВОЖДЬ И ГАРСИА ЛОРКА
Посвящается Богдану Ивановичу МЕЛЬНИЧУКУ
Чтоб одой прославить поэта Богдана,
Скачу на Пегасе легко, неустанно.
Вот рифма сверкнула игрушкой на ёлке,
И возит Пегас эту рифму на холке.
Я рифму хватаю на полном скаку,
Чтоб срочно послать её Мельничуку.
Но рифма сама по себе не игрушка:
Скорее, должно быть, рассказу подружка.
И я подвергаю всю речь свою встряскам
О зэке, вожде и поэте испанском.
Сперва мне казалось, что вождь – это Франко,
А сердце поэта – огонь, как у Данко.
А вождь, как узнал я затем, среди бури,
Лежал на столе, как портрет на купюре.
И был он, представьте, подарком от зэка.
Сумел наш Богдан описать человека!
Читаю новеллу, в которой потом
В вагоне студент повстречался с ментом.
Читаю – и мир раскрывается шире:
Не всё хорошо, как хотелось бы, в мире,
Где зэк – доброты задушевной пример,
Где вором бывает милиционер.
Впервые на русском языке!
ПОДСОЛНУХ
GIRASOL
Если б я любил Циклопа,
я б всегда ему был рад,
этим взглядом очарован,
не имеющим преград.
Вот он, огненный подсолнух,
на него мы все глядим,
без эмоций полусонных
наблюдаем мы за ним.
Глаз его горит в росе,
словно Авели мы все.
О, подсолнух золотистый!
Взор твой огненно-искристый.
Глаз твой чист и дик, и сочен,
бронзой солнца позолочен.
Пылкий взгляд! Горжусь тобой!
Подмигнул ты над толпой!
ЛЮБОВЬ СПИТ В ГРУДИ ПОЭТА
El amor duerme en el pecho del poeta
Поймёшь ли ты, люблю тебя я как?
Ведь спишь во мне ты сладостно и юно.
Кто по следам твоим летит сквозь мрак
и угрожает голосом чугунным?
В моей больной груди звезды маяк
сияет, осуждая и неволя.
От ран глубоких не спастись никак,
где крылья духа треплет ветер боли.
В садах – людские маски. Что за вид?
Все скачут, смерти нашей ожидая.
Спи, жизнь моя, как эта полночь спит!
Зажглась луна, за нами наблюдая.
Прислушайся, как кровь моя бурлит,
из тела нежной скрипки вытекая!
О, ТЁМНОЙ СТРАСТИ ГОЛОС ТАЙНЫЙ!
!Ay voz secreta del amor oscuro!
О, тёмной страсти голос тайный!
Овца ли вдруг попала в плен?
О, боль камелии хрустальной!
Река без моря, град без стен!
Ночь профиль чертит свой фатальный
испугу дикому взамен.
Овчаркой в сердце голос дальний
утих, как ирис, в русле вен.
Исчезни, жаркий голос льдины,
в беду мне забрести не дай,
где стонет небо без причины,
где плоть попасть не может в рай,
спаси, боль преврати в руины!
Цвети, любовь моя, как май!
КИТАЙСКИЙ САД
Jardin chino
В игрушечных лесах
карминных вспышек магния
принцессы-искорки
танцуют и парят.
Здесь дождь из апельсинов,
спелых вишен магия,
здесь дрессированных
драконов синих ряд!
О, девочка моя!
Садовый мой чертёнок!
Ты скачешь в зеркалах
блестящих ноготков,
где видится тебе,
как сказочный мышонок
молочный первый зуб
уже украсть готов*.
*Стихотворение явно о фейерверке, который видит маленькая девочка. В ее глазах он превращается в сказку. Девочка - судя по всему, впервые в жизни - покрасила ноготки бесцветным лаком. "Быть как мышонок" - речь идет о том, что по испанской традиции молочные зубы у деток ворует Мышонок Перес(легенда придумана священником Колома для 8-летнего короля Альфонса XIII (1886-1941, царствуя с самого рождения. правил в 1886-1931гг.),когда у последнего выпал первый молочный зуб), а взамен приносит подарки. То есть, скорее всего, девочка вот-вот потеряет свой первый зуб.
Легенда очень быстро разлетелась по стране, и сейчас каждый ребенок знает, что случится и кто придет, когда у него выпадет первый молочный зуб. Персонаж мышонка Переса так популярен, что в 2005 году в Мариде в том доме, куда поселил своего персонажа отец Колома, повесили мемориальную табличку, на которой сказано: ?Здесь, в кондитерской Праст в коробке с печеньем жил мышонок Перес, как следует из сказки, которую сочинил отец колома для маленького Альфонса тринадцатого?.(Примечание А.Ю.Вайденгер)
ГОНГОРИАНСКИЙ СОНЕТ,
В КОТОРОМ ПОЭТ ПОСЫЛАЕТ
СВОЕЙ ЛЮБВИ ГОЛУБЯ
Soneto gongorino en que el poeta
manda a su amor una paloma
Турийский голубок – белеют перья,
нежней очей и шеи нет в округе,
я шлю его тебе как знак доверья,
как лавры Греции и сердца стуки.
Пусть он летит, легко пространство меря
жемчужно-пенным инеем разлуки, -
вскипая, словно дивные поверья,
слетят с горячих крыльев снега звуки!
По белизне погладь его рукою –
и заиграет снежная соната,
и хлопьев дивной нежности игрою
тебе моя покажется награда.
Так узник страсти с горькою тоскою,
тебя не видя, плачет. Где отрада?!
Сонет Кармеле, перуанке,
с благодарностью за полученных в подарок самобытных кукол
Soneto a Carmela, agradeciendole unas muNecas
Мне гиацинтовый ласкает руку свет,
когда чернилами и золотом причёски
я буквы имени пишу стихом неброским,
где в пепле лета слышу солнечный кларнет.
Речное русло Феб решил свести на нет,
где кровь моя плетёт весенние наброски,
где ветры тростниками машут дирижёрски,
сводя с ума безмолвных злаков златоцвет.
И в этой смертной схватке розы и стиха,
в дуэли строгих цифр и взбалмошности псиной
твой дар лучистый блещет щедро, как река,
смуглянка маленькая с талией осиной!
Перу! В тебе - металл и тихая тоска!
Испания! В тебе - ожог луны пустынной!
ОДА МОЕМУ ДРУГУ ДУЭНДЭ
"Дуэнде, вселяясь, даёт магическую силу..."
Федерико Гарсиа ЛОРКА
Ввели мне в вену триотриазолин
И сразу милдронат ввели к тому же --
И задрожал я, как листки осин,
И мне через минуту стало хуже.
Я на кушетку слёг, не усидел,
Сражённый неожиданностью шока.
И, как в руках у первоклашки мел,
Весь побелел в руках лихого рока.
В душе, казалось, гасли все лучи,
Жизнь, мне казалось, поплыла миражем.
Мне пальцы исцарапали врачи,
Чтоб к бодрости вернуть таким массажем.
Ещё такого не было со мной,
Давление, как никогда, упало.
Волнение прошло по мне волной,
Но всё же сердце силы не теряло.
Ведь жил в моей груди Дуэнде-дух --
С ним никакие не сравнятся маги.
Мне говорят, я победил недуг,
Но сделать это смог Дуэнде-ангел.
Он кровью мне румянил бледность щёк,
Он над недугом одержал победу.
Я дать ему хотел бы пирожок -
И вот ему дарю я оду эту.
ДЛЯ МЕРСЕДЕС, В ЕЁ ПОЛЁТЕ
A Mercedes en su vuelo
Виолой света в воздухе рыдая,
уже стоишь ты на высоких скалах.
Без горла голос, тёмный, небывалый,
звучит во всём, ни звука не рождая.
И мысль твоя, как скользкий снег, порхая,
в величии бессмертном воссияла.
Твой профиль - вечный смех, что светит шало.
Голубкой сердце рвётся в небо мая.
Пой, никаких не ведая оков,
мелодия рождённого рассвета,
светлей, чем свет лилейных лепестков!
И днём, и ночью мы, не зная снов,
на перекрёстке боли и ветров
плетём гирлянды скорбного сонета.
ЗАМЕТКИ А. Ю. ВАЙДЕНГЕР.
Насчет Мерседес: стихотворение посвящено умершей дочери Графа Йебес. То есть "Мерседес в ее полете" вообще-то можно прочесть как "в её смерти". Оставляю Вам на выбор, как это перевести.
То же самое с viola: это как раз к тому, видимо, что Лорка - концепсический поэт. Он очень часто использовал омонимы, причём так, чтобы оба значения были вполне подходящи (verdes crines, например, в другом тёмном сонете - "пучки" которые могут быть и гривой лошади, и растением, или la luna l;brica - то есть одновременно "влажная" и "порочная" в "романсе о луне"...). Viola может быть и цветком, и инструментом, и даже, на самом деле, женским именем... Неопределенный артикль ещё больше добавляет загадки - с ним получается, что это одна из виол, т.е. не конкретная девушка, а одна из душ, ангелов...
Еще один аналогичный момент в этом же стихотворении - это использование слова cadena. во-первых, это оковы узника, во-вторых - это любая последовательность, как в русском "цепочка" - например, "логическая цепочка" или "цепочка следов". То есть одновременно "sin cadena" означает "без оков" и "без логики, без последовательности, без времени".
И еще обращает на себя внимание маленький аграмматизм во фразе "eres ya por las rocas": наиболее употребимо было бы "est;s ya por las rocas", то есть "ты уже находишься на скалах"; а так получается, если попробовать передать эту "неправильность" на русском - "ты уже сутью своей на скалах".
2012-01-25
ВКУС ЖИВОЙ РЫБЫ
Пародия
?А бёдра её метались,
как пойманные форели?.
Гарсиа Лорка,"Неверная жена".
Перевод Анатолия Гелескула.
?Бёдра её ускользали,
как спугнутые форели?.
Гарсиа Лорка, "Неверная жена".
Перевод Павла Грушко.
Два толстолобика – шикарнейшая пара –
Меня манила: нас целуй и песни пой!
Лоснились бёдра те, как два зеркальных карпа,
И был я отражён там, в чешуе любой.
В лучах святой любви плескались две форели,
Как будто Паустовский стих переводил, –
И невозможной страстью бёдра те горели,
И таяли в гортани – их я жадно пил.
Да, к влаге этих рыб я припадал устами
И, кажется, забыл навеки про тоску.
А пальцы ног её казались мне хвостами –
Сазаны и лещи хлестали по песку.
В любви я был тогда неопытным и юным,
И мозг мой повторял: ?Она – моя, моя!?
Тряслись и трепетали бёдра в свете лунном,
Как сельдь, треска, ставрида, окунь, шемая.
Страсть неземная мне кривила рот и скулы.
Навстречу мне плыла желанная тюрьма!
Я в страхе весь дрожал: сожрут ведь две акулы -
Те бёдра, что совсем свели меня с ума!
Не слыша ни собак, ни ветреного шума,
Я думал лишь о том, как плыли щуки строк.
Тревожила меня одна при этом дума:
А хватит ли мне рыб для обрисовки ног?
2012-01-26
ЭКСПРОМТ-ШУТКА О РЫБЬЕМ ПЛАГИАТОРЕ
РОМАНСА ГАРИА ЛОРКИ "НЕВЕРНАЯ ЖЕНА"
А бёдра её метались,
как пойманные форели.
Гарсиа Лорка. "Неверная жена".
Перевод Анатолия ГЕЛЕСКУЛА.
?Бёдра её ускользали,
как спугнутые форели?.
Гарсиа Лорка, "Неверная жена".
Перевод Павла ГРУШКО.
Переводчика корабль сел на мель -
Он не хочет ли повеситься на рее?
У Гелескула украдена форель -
Вора, вора задержите поскорее!
Почему его никто не осудил?
Сообщили бы о том хоть нонпарелью!
Кто "Неверную жену" переводил,
Называя бёдра женские форелью?
Без труда любой докажет здесь вину -
Отчего же щёки вора не сгорели?!
Я не раз читал "Неверную жену" -
У Гарсиа Лорки не было форели.
Стих поэта переводу нелегко
Поддаётся. Переводчик - это воин!
Где же судьи? Ведь пора судить Грушко:
Незаконно он ферель себе присвоил.
Пародия
НОЧНОЙ БРЕД С БЁДРАМИ ФОРЕЛИ
?Я в белый песок впечатал
её смоляные косы.
Я дал ей ларец на память
и больше не стал встречаться.?
Федерико Гарсиа ЛОРКА
?Неверная жена?.
Перевод Анатолия Гелескула.
Глазами прыгал, как лань, я,
героя понять не мог:
припёрся он на свиданье,
чтоб косы спрятать в песок?
Какие же были причины?
Оправдан ли произвол?
Откуда на край долины
чужую жену увёл?
Там грудь, на жасмин похожа,
дрожала под пистолетом,
и вся жасминная кожа
горела гриппозным бредом.
В какой это было округе?
Не пахло ли в воздухе прелью,
где бёдра чужой супруги
скользили в руках форелью?
Трефовых роз топорами
был в щепки разрублен ветер,
где лай собак над горами
качался всю ночь, как веер.
Рассвет улыбнулся мило,
и кто-то спросил в печали:
- Свой ларчик-то где хранил он,
который на память дал ей?
2012-03-04
ПаРоДиЯ
ЗРЯЧИЙ БАЛКОН
Якщо я помру,
балкон залиш?ть м?й зрячим.
Гарс?а ЛОРКА.
ПРОЩАВАННЯ.
Переклад Григор?я ЛАТНИКА.
Моему балкону, прошу вас,
не нужно глаза выкалывать,-
пусть он видит, как с пристани нашей
начинает корабль отчаливать!
Моему дорогому балкону
не залейте глаза кислотой,-
пусть он сможет видеть, как мальчик
ест апельсин золотой!
Оставьте балкону очи,-
пусть любуется лучшим видом!
Балкон мой, - прошу вас очень,-
не делайте инвалидом!
Пусть балкон без очков всё видит, -
надеюсь я на удачу:
мой балкон никто не обидит,-
оставьте балкон мой зрячим!
И не нужно казнить балкон,-
пусть найдёт он себе молодку!
Не отрежьте балкону уши
и не перережьте глотку!
Пусть балкон мой будет здоровым
и пусть он живёт, как на даче!
Не нужно глаза выкалывать,-
оставьте балкон мой зрячим!
Мой балкон шевелит ушами
и слышит, как жнут пшеницу.
Не ослепляйте - храните
мой балкон, как ока зеницу!
2012-02-03
ВНИМАНИЕ!!! ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!!!
Сонет чествования Мануэля де Фальи
с преподношением ему цветов
Soneto de homenaje a Manuel de Falla
ofreciendole unas flores
О, лира души, серебро ты под ветром полощешь,
развязанным нервом сверкая и звонким акцентом,
Испании жгучей своей голоса, шорох рощи
рисуешь сонатой, и эти рисунки бесценны.
И разум, и грёзы мы нянчим в крови деннонощно,
фонтаны там блещут и плещут мечтаний рецепты,
чела первозданного, алгебры чистой прицелы.
порядок и страсть - сновидений высокая площадь.
В восторге родной Андалузии восемь провинций.
Там ветры кружат над оливой,как вёсла над морем.
Де Фалья! Тебе они славу поют, словно птицы.
И розы, и лавры несёт андалузец во взоре.
твой дом наполняют друзей твоих светлые лица,
и громко - де Фалья! - опять повторяем мы хором.
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
ПРИМЕЧАНИЕ А.Ю. ВАЙДЕНГЕР (Испания)
Мануэль де Фалья (1876 - 1946) - известный испанский композитор, большой друг Лорки. С 1920 года Фалья живет в Гранаде и делает вместе с Лоркой несколько театральных проектов.
Как и в других сонетах, Лорка использует полисемичные слова:
Serena - c одной стороны, это "чистый, незамутненный", с другой "бесстрастный", с третьей - "трезвый". Здесь слово употреблено как прилагательное, но для испанского читателя все равно должна возникнуть ассоциация, что, будучи существительным, это слово может означать "серенада", "песня". frente может быть и "лоб", и "фасад, передняя часть чего-либо" и "фронт". То есть может быть "чистая алгебра непорочного фронта", "чистая алгебра фронтовых серенад" тоже.
2012-01-27
ВНИМАНИЕ! НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ - ВПЕРВЫЕ!
ДАЛЁКАЯ ЖЕНЩИНА. Чувственный сонет.
La mujer lejana. Soneto sensual.
Из Федерико Гарсиа ЛОРКИ (1898 - 1936)
Шлёт тыщу запахов мне рот твой белозубый -
так сладких облаков благоухают клочья.
Стал амфорою я, изваянной из ночи,
что проливает суть в тебя, моё безумье.
Ночь и Эреб в Ничто желают возвратиться.
Средь сладостных тропинок ты теряешь взгляды.
Слабеющая Феба, мощь теряя рядом,
готова плакать, а Эрот - в цветах укрыться.
В ночного сада синеве не слышно пенья,
где видишь ты во сне места, что скрыты тучей,
там клавиши рояля сушит Песнь Забвенья.
Мой поцелуй на лбу твоём звездою жгучей
горит, и в море роз тебя я погружаю,
и пианино сердцу дарит звуков стаю.
ДВЕ ВЕЧЕРНИЕ ЛУНЫ
Dos lunas de tarde
Лаурите, подруге моей сестры
У луны - ни кровинки живой,
но воскреснет она весной.
Когда ветер с южных полей
вьёт кудряшки на лбах тополей.
Когда наши сердца несут
вздохов свой вдохновенный труд.
И оденут крыши домов
сомбреро из стебельков.
У луны - ни кровинки живой,
но воскреснет она весной.
2.
Исабелите, моей сестре
Вечер тихо поёт, он малинов,
колыбельную для апельсинов.
Льётся голос моей сестрёнки родной:
- Апельсином стал шар земной.
И луна слезинкою синей
твердит:
- Быть хочу апельсином.
Но, дочь, даже став багровой,
такой не решить вопрос:
не станешь ты даже лимоном.
Как жаль, обидно до слёз!
2012-02-01
Рисунок Федерико Гарсиа ЛОРКИ
СУИЦИД
Suicido
(Случилось это, может быть,
из-за незнания геометрии)
Мерцала больших полушарий кора.
Часы отбивали уж десять утра.
Сердце наполнилось крыльями рваными
и сделанными из лоскутьев тюльпанами.
Юноша видел: из слов у него
во рту не осталось ни одного.
А когда перчатки стаскивал с рук,
следом пепел мягкий посыпался вдруг.
Через балкон была башня видна.
Себя он почувствовал рамой окна.
И видел, как смотрят из-под бровей
часы, что закрыты в коробке своей.
Видел, как тень его тихо и долго
дремлет на белом диване из шёлка.
Удар по зеркалу топором -
и плоская жизнь умерла за стеклом.
Мрак в комнату хлынул средь бела дня,
в струях химеры альков хороня.
ГРАНАДА И 1850
Granada y 1850
Фонтан - из комнаты слышу я -
струится среди аллей.
Винограда дикого пальцы
и перламутр лучей
указывают, где стучится
сердце в груди моей.
По воздуху августовскому
плывут облаков корабли.
И вижу сон, что не сплю я
в фонтане, журчащем вдали.
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
Заметка А.Ю.Вайденгер.
Насчет "Гранады и 1850". У меня есть гипотеза, что это связано с делом отца Лорки, с т.н. движением "Новая Гранада", которое начинается в этом году. Если коротко, этот год стал началом либеральных реформ, которые всю жизнь активно поддерживал отец Федерико и частично из-за которых, собственно, расстреляли самого Федерико после начала гражданской войны.
2012-02-06
МИФОЛОГИЧЕСКИЙ СЮЖЕТ.
Fabula.
Из Федерико Гарсиа ЛОРКИ
Циклопы и единороги.
Глаз изумруд,
рога златые.
Как море без стекла,
по скалам строгим
живым вы серебром
разлиты.
Циклопы и единороги.
Сплошной зрачок
и напряженье.
Кто усомнится в мощи дикой
рогов раскованных движений?
Они страшны, остры, как пики.
Природа! Прячь свои мишени!
Портрет Сильверио Франконетти.
Из Федерико Гарсиа ЛОРКИ
Retrato de Silverio Franconetti
Между царством фламенко
и римской империей
как чудесно он пел,
несравненный Сильверио!
Плач лимоном нашим украсил
и Италии мёдом густым,
и звенел его голос, прекрасен,
и казался литым.
От него, говорят, вставали
дыбом волосы, как метла,
и, истекая ртутью,
трескались зеркала.
В нём звенела сила, энергия,
удивительной страсти накал.
Ничего на пути не ломая,
словно буря, голос крепчал.
Удивительных песен садовник.
Первым быть - вот его удел.
Даже площади замирали,
если голос его звенел.
А нынче его мелодия
спит, где стихает эхо.
Чиста и неповторима.
Дремлет в последнем эхо!
ПЕСЕНКА О ПЕРВОМ ЖЕЛАНИИ
Cancioncilla del primer deseo
Лишь утро развесит зелёное скерцо,
мне стать очень хочется сердцем.
Да, сердцем.
А позже - созревшим, как вишенка, днём -
хотел бы я стать соловьём.
Соловьём.
(Душа,
оранжевый цвет встречай.
Душа,
цвет любви обретай.)
Лишь утро развесит звенящее скерцо -
собою мне хочется сделаться.
Сердцем.
А день коль к закату склонится потом,
своим стану голосом я.
Соловьём.
Душа!
Оранжевый цвет встречай!
Душа!
Цвет любви обретай!
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
2012-02-16
ОСОБЕННОСТИ ИНТЕРЬЕРА
Interior
Ни поэтом я быть не хочу,
ни поклонником вроде.
Ты упала на белые простыни в зыбкой дремоте!
И не знаешь ни сна,
ни сияния полдня, нагая.
Лишь, подобно кальмарам,
ослепляешь чернилами, будто духами.
Кармен!
ПОНЕДЕЛЬНИК, СРЕДА И ПЯТНИЦА
Lunes, miercoles y viernes
Я бывал.
Я ведь был,
а теперь нет меня.
Я бывал...
(Вот, став чудодейственной глоткой,
кипарис и тени видны!
Это угол луны одинокой,
угол полной луны.)
Я ведь был...
Шутила луна, говоря приветно,
будто розой благоуханной цветёт.
(Одетая в платье из ветра
любовь моя бросилась в бездну вод.)
Но меня тут нет и в помине...
(У разбитой стеклянной витрины
шью лирический плащ себе длинный.)
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!!!
РЫБОЛОВЫ
Pescadores
Огромное дерево
своими лианами из-под земли
выуживает странных кротов.
Ива над заводью в тишине
ловит своих соловьёв.
... Но белой рыбе-луне
кипариса зелёной наживки не надо.
Так сердце твоё
не поймает моё,
смуглянка Гранады.
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!!!
ПЕРВЫЙ НОКТЮРН КУКУШКИ
Primer nocturno del cuco
Светят лучики звёзд ночных,
а полночь зашла в тупик.
(И только кукушка одна
всё той же песни полна.)
Сомневаясь во всём, вчера
в тростнике рыдали ветра.
(И только кукушка одна
всё той же песни полна.)
Я пришёл. Но Сердце моё
потеряло совсем чутьё.
(И только кукушка одна
всё той же песни полна.)
У меня появилось желание показать здесь свой очень старый стишок-перевод
"БАБОЧКИ". В 1957 году мне попалась в руки толстая книга Федерико Гарсиа
Лорки под названием "ТЕАТР"(свыше 500 страниц), где опубликована пьеса
"Чудесная башмачница". Моё внимание привлекла песенка "Бабочка". Ранее
я уже читал её в издании "Избранного" Лорки, которое вышло в свет, когда
мне было три с половиной годика. А впервые перевод этой пьесы с песней
про бабочку появился ещё в 1940 году в журнале "Интернациональная литература"
(№3-4), правда, под несколько иным названием - "Волшебная башмачница".
Меня удивило, что в этом песенном стихотворении в переводе Фёдора Викторовича
Кельина (1893-1965), которое в этом жестоком фарсе исполняет Малыш, всего 19 строк.
Захотелось обратиться к подлиннику, и вскоре я обнаружил, что в испанском оригинале
песенка про бабочку насчитывает 16 строк. Так появилось желание попытаться сделать
свой вариант перевода, пусть вольный, но только бы непременно сохранить количество
строк. Попутно я заметил в переводе Фёдора Кельина, что у бабочки "АТЛАСНЫЕ КРЫЛЬЯ",
которых в испанском оригинале не обнаружил, - ни "крыльев", ни матерчатого
эпитета "атласных" не было. Поэтическую бабочку я представлял себе обязательно
с пыльцой и не из шёлка, не из атласистой ткани, а живую, как в одном из
переведенных мною стихотворений Сюлли-Прюдома. И вот что у меня получилось.
БАБОЧКА
(Mariposa)
О воздушная бабочка!
Крылья - зелень и яхонт.
Ты порхаешь по воздуху,
как весенняя яхта.
Покружись вместе с нами
в этот миг задушевный,
о воздушная бабочка,
о светильник волшебный!
О воздушная бабочка!
Крылья - золото, зелень.
С нами радужной лампочкой
покружись в карусели!
То к цветку припадаешь,
то возносишься ввысь.
Оставайся же с нами!
В никуда не умчись!
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!!!
ВТОРОЙ НОКТЮРН КУКУШКИ.
Segundo nocturno del cuco
Кукушка нам сказала "да".
Кто цвету яркому не рад?!
Калитку серафим открыл
в свой райский сад.
Кукушка нам сказала "нет".
О соловей, нежнее пой!
Навстречу радужным цветам
глаза раскрой!
Какой чудесный нынче день,
пасхальный день какой!
Я слышу "Нет!"
Я слышу "Да!"
Сияет ночи
красота.
Я слышу "Да!"
Я слышу "Нет!"
(стучат часы
капели вслед.)
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!!!
ПЕЙЗАЖ, ВОСПРИНЯТЫЙ ОБОНЯНИЕМ
PAISAJE VISTO CON LA NARIZ
Дрожащее холодное безмолвие,
разорванное криком
петуха,
волнует эту степь полупустынную.
Дрова закончились --
солому золотую
жгут в деревенских избах.
Скоро землю
распашут на рассвете
лемеха.
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!
НОЯБРЬ
Noviembre
Ноябрь 1920
Обесцветили слёзы душу,
и глаза потеряли сон,
и звенит вдалеке сквозь стужу
переливчатое
ДИН-
ДОН.
Но не выплеснется наружу
кипарисовой хвои стон -
сохраняет зелёную душу.
А вдали раздаётся
ДИН-
ДОН.
Косят ветры, как острые косы,
слов соцветья, и слышен звон:
- Где вы, сладкие, нежные розы?
Не найти вас нигде.
ДИН-
ДОН.
Вянет небо, как стебель маиса,
вечер тучами взят в полон.
Он похож на безглазого сфинкса
и на стынь обелиска.
ДИН-
ДОН.
Ритмы кружат, как птичьи перья.
Катапульты - со всех сторон.
Из тумана выходят деревья
в виде стройных колонн.
ДИН-
ДОН.
Вечер!
Я, как твоим поцелуем,
темой тени своей увлечён.
Луч из золота неописуем.
На костре тишины он сожжён.
И на смертном закате вдали
раздаётся
ДИН-
ДОН,
ДИН-
ДОН.
Анри Эмиль Бенуа Матисс (1869-1954). МАНИЛЬСКАЯ ШАЛЬ.
Холст, масло. 1911. Музей искусства, Базель, Швейцария.
ЭЛЕГИЯ. Из "КНИГИ ПЕСЕН"(1921)Федерико Гарсиа ЛОРКИ.
Elegia.
Декабрь 1918
(Гранада)
Дымком кадильным полнятся желанья.
Так ты проходишь сквозь вечерний свет,
и плоть, как нард закатного пыланья,
трепещет, оставляя в сердце след.
Несёшь ты на губах своих искристо
печали неземную чистоту,
а в животе, как в чаше Диониса,
плетёт паук бесплодную фату,
и нет ни розы яркой, ни нарцисса
в звенящем поцелуями саду.
В своих руках дрожащих, белоснежных
клубок своих иллюзий ты несёшь.
Они исчезнут, это неизбежно.
В душе своей ты поцелуи множь!
Пусть песней колыбельной мамы нежной
твой лёгкий сон колышется, как рожь!
Ты отдала б колосья, как Деметра,
когда б тебя коснулась вдруг любовь,
и из святых твоих грудей, наверно,
тёк Млечный Путь, нам обещавший новь.
Но вянешь ты, как лепестки магнолий.
Чьи тронут губы этих бёдер жар?
Никто не тронет и волос раздолий,
подобных струнам бесподобных арф.
О женщина из нарда и эбена!
Струится шаль манильской* рябизны.
Как вкус гитар и вин, ты несравненна,
моя Венера малажской весны.
О смуглый лебедь! Лотосы из песен,
волн апельсины - в озере твоём,
где аромат гвоздик в пурпурной пене
ты даришь детям под своим крылом.
Чиста ты чревом. Жертвой андалузской
стал поцелуй твой под листвой резной,
принадлежащий ритму речки узкой,
её волне и тишине ночной.
У глаз твоих круги, как воздух, сини,
нить серебра во тьме волос видна,
и грудь скользит, и нет уж прежних линий,
и горбится чудесная спина.
Мила ты и способна к материнству.
Но в сердце вбиты гвозди звёзд в ночи**.
О дева скорби, стан подвержен риску,
надежды нет, и больно, хоть кричи.
Ты - зеркало Испании. Напасти
идут на спад, ты их пережила.
Как веера, колышутся те страсти.
Дрожат они среди добра и зла
мантильями в кроваво-снежной власти,
а взглядам, что терзают, нет числа.
Идёшь ты, дева, сквозь туман осенний,
как Клара, как Сесилия, Инес***,
танцовщицей-вакханкой вдохновенной.
Так виноград по лозам к солнцу лез.
В твоих глазах плывёт печаль большая
и речь ведёт о жизни непростой,
о том, как, монотонность обнажая,
мерцает ветер листьев желтизной.
Ты слышишь, как над улочкой печальной
дождинок раздаётся жёлтый звон,
и колокол волнует душу дальний,
звоня, как в пору скорбных похорон.
Ты сладостной не слышишь серенады -
лишь слышишь голос воздуха, а зря.
Какую грусть своей душе даря,
что за стеклом, как прежде, ищут взгляды,
когда в груди уставшей, изнурённой
найдёшь восторги девочки влюблённой?
Не знавшую эмоций плоть зароют.
Зашелестят шеренги тополей.
Взойдут из глаз гвоздики цвета крови
и розы из грудей, снегов белей.
Но грусть вовек тебя уже не тронет,
уйдя в зенит и став звезды светлей.
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
*Манильская шаль – традиционный аксессуар танцовщицы фламенко.
**В испанском оригинале "Все звёзды глубокого
неба вбиты в сердце", вероятно, имеют параллель
с Христом. Этот образ Лорки использован Андреем
Вознесенским в стихотворении "Гойя":
"И в мемориальное небо вбил крепкие звёзды -
как гвозди."
***Святая КЛАРА Ассизская (12-13 века), основательница ордена кларисс, духовная сестра Франциска Ассизкого. Известна своей непорочной любовью к Франциску, побегом от брака в монастырь и нетленными мощами, которые до сих пор выставлены публике в базилике её монастыря.
Святая СЕСИЛИЯ, покровительница музыкантов и поэтов. Про нее сложено много легенд, не имеющих исторической основы. По преданию, она была выдана замуж за язычника, но ?пела прекрасную песнь ангелам на своей свадьбе? (отсюда – её покровительство музыки и поэзии), а потом убедила его принять христианство. Они не стали вступать в супружеские отношения, и святая сохранила девство. Впоследствии её мужа казнили, и её саму многократно пытались казнить за то, что она христианка, но Сесилия каждый раз чудом избегала смерти. Три раза ей пытались отрубить голову, и только поранили шею. После этого Сесилия умерла в своём доме, раздав всё имущество бедным.
Святая ИНЕС, покровительница подростков. По легенде, она была из богатой семьи и невестой сына префекта Рима, но отказалась выходить замуж, говоря, что она – невеста Христова. За это её сначала отправили в публичный дом, где она чудом осталась девственницей. Единственный клиент, который осмелился попробовать её изнасиловать, ослеп, и она вылечила его своими молитвами. Затем её выставили голой на обозрение толпы, но её длинные волосы закрыли срам. И наконец, её казнили. Её последние слова были ?Я жена Того, Кто первым выбрал меня. что ждёшь, палач? Уничтожь эту плоть, которая может быть любима глазами, ненавистными мне!?
?Элегия? Лорки - это довольно сложное произведение, где можно комментировать каждую строчку. Имевший очень хорошее философское и филологическое образование (и вдобавок, на момент написания этого стихотворения увлекавшийся соответствующей тематикой), Лорка активно использовал здесь символику романской католической культуры и эзотерических обществ, возникавших в ее контексте (розенкрейцеры, масоны и пр.)
Боюсь, что все пласты извлечь невозможно. Я не нашла в испанском Интернете внятного рассказа о том, кому, при каких обстоятельствах было посвящено произведение (посвящение Андалусии очевидно, но был ли человеческий прототип?).
В данной ?Элегии?, как и вообще в раннем творчестве Лорки, прослеживается явное влияние поэзии старшего современника Лорки Франсиско Вийяэспеса (Francisco Villaespesa, 1877-1936). Многие строки ?Элегии? - это полемика и развитие поэтических образов и идей Вийяэспеса.
(Комментарий А. Ю. Вайденгер, Испания).
ЛЕТНИЙ МАДРИГАЛ
Madrigal de verano
Август 1920
(Заливной луг Сухайры)
Твой алеющий рот пусть сольётся с моим,
о цыганка, Свет Звёздных Высот!
Мне под яркого солнца лучом золотым
дай вкусить этот яблочный плод!
В зеленеющей роще олив на холме
мавританская башня встаёт -
цвета плоти крестьянской твоей в полутьме,
вкус - рассвет соловьиный и мёд.
В теле цвета загара приносишь мне ты
пищу ту, что дают лишь Богам
или, скажем, как тихому руслу - цветы
и горящие звёзды - ветрам.
Как смогла ты отдаться мне, Смуглый Мой Свет,
и наполнить любовью своей
это лоно из лилий - белей в мире нет -
и таинственный шелест грудей?
Сколько в жизни моей невесёлых пружин?
(Как мои неуклюжи шаги!)
Может, жалость внушила тебе эта жизнь,
допустив несуразность строки?
Почему же ты жалобам горьким моим
не внушала, отвергнув любовь?
Почему Сан Кристобаль тобой не любим?
Что ж ты снова нахмурила бровь?
Дух Сильвано** в тебе воплотился мужской.
Данаида***, со мной ты всегда.
Как пшеницей сухой пахнут летней порой
поцелуи твои, о Звезда!
С этим голосом чудным твоим я знаком.
Слушать пенье глазами могу.
Распусти эти волосы вольным ручьём
иль как тени цветов на лугу!
Ртом пурпурным своим мне любви небосвод
нарисуй. Я в то небо войду,
где на дне нежной плоти язык мой найдёт
фиолетовой боли звезду.
Мой стреножен, видать, андалузский Пегас,
безутешно задумался он:
ведь попался в аркан твоих сумрачных глаз,
в роковую тоску погружён.
Даже если меня не любила бы ты,
полюбил бы я взгляда красу.
Так приветствует день молодой с высоты
жаворонок, встречая росу.
Пусть сольётся с моим рот алеющий твой,
о цыганка, мой Лучик Звезды!
Там, где ясного полдня огонь золотой,
ублажи меня яблоком ты.
*Сан Кристобаль (Святой Христофор) – по преданию, гигант, который жил около реки и помогал путешественникам переправляться через неё. Однажды он помог переправиться Христу, когда тот был ещё ребёнком, и был крещен им.
**Сильван – римское божество, покровитель лесов и полей. Отождествляется с Фавном, Паном.
***Данаиды – 50 дочерей Даная. Во время своей свадьбы 49 из них, согласно трагедии Эсхила, убили своих мужей (49 сыновей Египта, брата Даная). Только одна, Гипермнестра, пощадила своего мужа Линкея, за что Афродита защитила её от гнева отца и благословила её потомство.
ГРУСТНЫЙ МАДРИГАЛ О ГОЛУБЫХ ГЛАЗАХ
El madrigal triste de los ojos azules
Твоим глазам в притихший зимний вечер
я посвятить хотел бы мадригал,
чтоб кротких чувств моих стада овечьи,
словно пастух, под облаком бы гнал.
Хотел бы я родник воспеть хрустальный,
об ароматах урожая петь,
о летних вечерах, покрытых тайной,
наивных и сияющих, как медь.
Вобрать хотел бы в мадригал печальный
и запахи далёкого дождя,
с которым слился ветра дух миндальный,-
и ловишь их с улыбкой ты, дитя.
Печаль мою рассеянно, родная,
ты слушала б с полуоткрытым ртом,
когда бы в сердце страсть моя ночная
зеркальным отливала серебром.
Сюжет я взял бы из литературы,
из сказочной какой-то старины.
Твои глаза - озёр миниатюры -
как будто в детский сон погружены.
Луна заблещет в сумерках ажурных.
Глаза - рукам оковы и словам,
и отблески зрачков твоих лазурных
в моей груди любовь откроют нам.
Но пить смогу ль из родника святого,
хоть и желаний солнцем я объят?
Над песнею моей смеёшься снова,
и розы-груди ласково дрожат.
Не думая о ритме нашей встречи,
глазам я посвятил бы мадригал,
где кротких чувств моих стада овечьи,
подобно пастуху, зимой бы гнал.
Душа твоя нетронутая дремлет.
Я разгадать её так и не смог.
И кажется, глаза твои немели,
ни губ моих не зная, ни тревог.
Когда придёт к тебе любовь однажды,
развеет грусть мою твой синий взор -
её гвоздично-андалузской жажды
коснёшься, вековых олив и гор.
Раскрыть голубизну очей ты рада,
где снег царит и светлых лилий грусть,
где страсть моя с лимонным садом рядом
саэты ночи учит наизусть.
Прощенья буду я у просить у Бога,
свой грустный мадригал тебе даря,
и, как монах,неистово и долго
молиться у ворот монастыря.
Шептать чуть слышно мадригал я буду
и, страсть свою ломая, как звезду,
молясь глазам лазурным, словно чуду,
пока покой в душе не обрету.
ВАРИАНТ ЧЕРНОВИКА:
Любовь к тебе, далёкая, родная,
цветущей розой вечности взойдёт.
Голубка наворкует песни мая.
А корень кипариса в грудь вползёт.
Любовь твоя, далекая, родная,
когда-нибудь другому даст свой цвет.
Как кипарис, в огне страстей сгораю,
как голубь, жду смиренно твой ответ....
И, может быть, останется безвестной
стихия мадригала навсегда,
не отозвавшись синеглазой песней,
нездешней и забытой, как звезда.
Глаз синеву я не желаю видеть:
та синева несёт лишь смерть одну.
Я не хочу, дабы могли обидеть
глаза - закройте их голубизну!
И потому в притихший зимний вечер
глазам я посвятил бы мадригал,
чтоб кротких чувств моих стада овечьи,
словно пастух, под облаком бы гнал.
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ!
ПИРУЭТ
Pirueta
Когда бы исчез алфавит,
погибло бы всё вокруг.
Слова взлетают, как крылья,
запомни это, мой друг.
И вся наша жизнь зависит
от этих крылатых букв.
ВОЗДУШНАЯ КАМЕЛИЯ.
СТО ЛЕПЕСТКОВ ВОЗДУШНОГО ЦВЕТКА.
(Лирическое отступление)
Ах, что за аромат оставил стан девичий!
Бесплотно пахнет так отсутствующий взгляд,
где воздух безучастен, воздух безразличен, -
в сто белых лепестков камелии наряд.
Перевод с испанского Анатолия ЯНИ (Одесса)
“Par;ntesis” (Отступление от темы, скобки, пробел, пауза, приостановка,
прекращение на некоторое время речи, перебивание самого себя)
?Las doncellas dejan un olor
Mental ausente de miradas.
El aire se queda indiferente,
Camelia blanca de cien hojas?.
Девушки (девственницы, девицы - англичане перевели как ЖЕНЩИНЫ) оставляют запах (аромат)
ментальный (бесплотный, отчуждённый) - в нём отстутствуют взгляды.
Воздух остается безразличным (не дрогнул, безучастен) -
белая (густая, пышная) камелия из ста лепестков (с сотней лепестков).
2012-07-09
МИЧУРИНСКИЙ ПЕРЕВОД СТИХОВ ГАРСИА ЛОРКИ,
или РАСТУТ ЛИ НА АПЕЛЬСИНОВОМ ДЕРЕВЕ ОРЕХИ?
Можно ли мичуринским методом выращивать из апельсинов орехи? Если бы знаменитый биолог Иван Владимирович Мичурин (1855 – 1935) увлекался поэтическими переводами, он, наверняка, сказал бы: ?Мы не можем ждать точности от оригинала. Вывернуть наизнанку, переделать его, преобразовав апельсины в орехи, – наша задача.?
Читая переводы Анатолия Гелескула из Гарсиа Лорки, я не раз убеждался в том, что они даются ему с потом,ой как нелегко, что каждый перевод из Лорки для этого переводчика является действительно трудным орешком, даже не орешком, а очень крепким орехом, неразгрызаемым и неразбиваемым. Окончательно убедился в этом, когда прочёл популярнейшее стихотворение, переведившееся многими переводчиками, в новоиспечённой интерпретации Анатолия Гелескула:
Если умру я,
Не закрывайте окна.
Дети ли рвут орехи
(Я из окна увижу.)
Жницы ли жнут пшеницу
(Я из окна услышу.)
Если умру я,
Не закрывайте окна.
Перевод явно неудачен. Непонятно, кто хочет закрывать одно окно или все окна: это просьба не закрывать окнА (одного) или же не закрывать многие Окна? И тут же бросается в глаза непонятная и неуместная гелескуловская отсебятина: какие орехи рвут дети? Кокосовые или грецкие? И почему ?рвут?? Для чего? И есть ли вообще в оригинале какое-либо испанское слово, обозначающее какие-либо орехи? Нет, переводчик дал маху: в оригинале – апельсины! И мало того, что апельсин – национальное дерево Испании. Если даже вообразить, будто апельсины – это орехи, то и не рвут их дети, потому что при глаголе ?рвать? подразумеваются ветки орехового дерева, хотя ничего похожего в данных стихах Лорки нет. Сказано:поэт в будущем с высоты балкона (не из окошка, как придумал Гелескул, подражая Сергею Михалкову!) хочет видеть своими собственными глазами, как ?мальчик ест апельсины?. В переводе же балкон с дверью уничтожены и заменены отсутствующим в оригинале окном. Нельзя забывать, что окно может находиться и на первом этаже, и в глухом подвальном или полуподвальном помещении, откуда не увидишь и не услышишь, как трудятся в поле косари. Другое дело – балкон, откуда открывается обычно значительная обозримость, панорама с необъятно широкими просторами увиденного и услышанного. И читателям остаётся лишь недоумевать, зачем, для чего понадобилось поэту-переводчику производить подмену балконной двери окном и называть апельсин орехом, если учесть при этом, что перевод в данном случае ничуть не нуждается ни в каких рифмах, когда иной раз и приходится жертвовать смыслом с конкретными атрибутами подлинника. Но перевод ?Прощания? отсебятин и искажений не требует, и это хорошо видно, когда знакомишься с другими переводами этого стихотворения.
ПРОЩАНЬЕ
Если уму я –
Оставьте балкон открытым.
Мальчик ест апельсины
(Я это вижу с балкона),
Жнец срезает колосья
(Я это слышу с балкона).
Если умру я –
Оставьте балкон открытым.
Перевод В. Ильиной
(Гарсиа Лорка ?Избранное?.
Госиздат, М., 1944, с. 26)
Помнится, когда ещё в школьные годы я сделал свой вариант перевода ?Прощания? (?DESPEDIDA?, только этот испанский текст и был в те далёкие пятидесятые доступными), строго ориентируясь на подлинник, невольно получилось почти то же самое, хотя я тогда и не знал ни об Ильине, ни о её переводе.
ПРОЩАНИЕ
Если умру я,
балкон мой оставьте открытым.
Мальчик доест апельсин.
(Пусть я всё это увижу.)
Кто-то докосит пшеницу.
(Пусть я почувствую это.)
Если умру я,
Балкон мой оставьте открытым.
(Перевод Анатоля ЯНИ, Одесса)
За всю свою жизнь Ильина перевела лишь две миниатюры для ?Избранного?(1944), фактически не меняя предложенных ей издательством подстрочников. Я и до сих пор не знаю, кто такая эта Ильина. Возможно, это псевдоним сестры Маршака. Возможно, Самуил Яковлевич мог отказаться от работы над переводом Лорки, ибо эти строки Лорки не похожи на тот чеканно-рифмованный стиль, приверженцем которого являлся, и предложил, может быть, поучаствовать в переводе своей сестре-писательице, работавшей над повестью ?Четвёртая высота?.
Позже, в 1960 году, появился превод испаниста Роберта Похлёбкина, автора четырёх переводов из Лорки:
ПРОЩАНЬЕ
Когда я умру,
оставьте дверь на балкон открытой.
Мальчик рвёт апельсины.
(С балкона его я вижу.)
Жнец срезает колосья
(С балкона его я слышу.)
Когда я умру,
оставьте дверь на балкон открытой.
Перевод Р. Похлёбкина мало чем отличается от перевода В. Ильиной. Разве что он уточнил, что у балкона есть дверь, которую ?уронила" В. Ильина, и добавил местоимение "его", кого видит и кого слышит.
И всё-таки наибольшую популярность приобрёл другой перевод этого стихотворения, печатавшийся в многочисленных сборниках.
ПРОЩАНЬЕ
Если умру я –
не закрывайте балкона.
Дети едят апельсины
(Я это вижу с балкона.)
Жнецы сжинают пшеницу
(Я это слышу с балкона.)
Если умру я –
не закрывайте балкона.
В десятках печатных изданиях указано, что это перевод А. Гелескула, хотя есть основание в этом усомниться. Возможно, перевод выполнен кем-то другим, предположительно, Эдуардом Робертовичем Гольдернессом (1927 – 1970), но ошибочно приписан кем-то Гелескулу. Потому что вряд ли мог один и тот же переводчик переводить одно и т о же испанское слово то апельсинами, то вдруг ни с того, ни с сего орехами. Попутно можно заметить, что никогда никому из переводчиков, переводивших эти стихи на многие языки мира, не приходила в голову мысль называть апельсинами орехи. Зачем это сделал Гелескул? Только для того, чтобы хоть как-то отличиться от всех прочих переводчиков, дескать, плохо, неверно, ошибочно, но зато по-своему фантастично?..
В Интернете можно найти сейчас ещё один перевод этой же миниатюры. Дабы отличиться от давно уже существующих переводчиков, побуждаемый ?полной неудовлетворённостью? всех прочих переводов Михаил Владимиров решил дать своему переводу другое синонимическое название, не задумываясь над тем, что это понятие имеет несколько другие оттенки. Паустовский, например, в ?Повести о лесах? писал: ?Наступила разлука с любимыми местами.? В ?Дворянском гнезде? у Тургенева можно прочесть: ?Увидавшись в первый раз после шестилетней разлуки, отец с сыном обнялись?. У Лорки речь идёт о прощании с жизнью, а не просто о разлуке, которая зачастую бывает и кратковременной. Поэтому нельзя сказать, что перевод улучшился благодаря новоиспечённому названию. Удивляет в новом интернетовском переводе М. Владимирова и придуманное им выражение ?сквозь балкон? вместо ?с балкона?. Площадка с перилами превратилась в какое-то замкнутое пространство с прозрачными стёклами, хотя никакой застеклённости? в оригинале не ощущается.
РАЗЛУКА
Если умру,
оставьте балкон открытым.
Мальчик ест апельсины.
(Я сквозь балкон вижу.)
Жнец хлеба убирает.
(Я сквозь балкон грежу.)
Если умру,
оставьте балкон открытым!
Но есть учёные-филологи, критики, литературоведы-лорковеды, авторы диссертаций,
посвящённых творчеству Лорки. Хотелось бы надеяться, что они грамотно разберутся в том, что же произошло на самом деле с переводом этого известного стихотворения великого испанца на русский языке.
2012-07-14
ВПЕРВЫЕ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
ЧЕРТОПОЛОХ
MALEZA
Я в смертный час вхожу,
как в злость чертополоха.
Здесь и последних поцелуев
время.
Пора агонии,
когда вовсю звенят
колокола, наполненные тайной.
Часы с кукушкой,
где кукушки нет.
А над звездой,
поросшей диким мхом,
огромных бледных бабочек
порханье.
В лесу шарманки
лёгкое звучанье
из вздохов,
когда я ребёнком был,
где в детстве
по тропинке проходил.
О, сердце,
не остыл ещё
твой пыл!
Метки:
