Г. Гейне. Германия. Зимняя сказка. Капут 22
H.Heine.(1797-1856). Caput 22
Изменившимися более, чем штадт*
Люди его предстали мне:
Ходят печальны и сломлены,
Как бродячие развалины.
Тощие стали тоньше, а толстяки
Стать жирнее находят средство.
Дети состарились, а старики
Главным образом впали в детство.
Вернувшись, немногих телят
Нашёл я быками круторогими.
Немногие из малых гусят
Стали гусынями строгими.
Старая Гудель – в косметике вся.
Как сирена начищена восхитительно,
Под чёрным париком скрывается
И зубы блестят ослепительно.
Лучше всех сохранился мой друг,
Торговец бумагой и просветитель.
С рыжей шевелюрой главы вокруг –
Выглядит он как Иоанн Креститель.
*** видел я издалека,
Он прошмыгнул, не сказав ни слова.
Я слышал, сгорел его дух дотла
И был у Бибера застрахован.
Снова старого цензора встретил я.
В тумане, вдвое согбенный,
На птичьем рынке узнал он меня,
Озабоченный и угнетенный.
Мы руки пожали. Скатилась слеза
Скупая из глаз джентльмена.
Как рад был он снова увидеть меня.
Как трогательна эта сцена!
Не всех я нашёл. Про таких говорят:
Безвременно канули в Лету.
Средь них Гумпелино. Увы, никогда
Я больше беднягу не встречу.
Сей муж благородный свой дух испустил
И душу большую вдогонку.
И как Серафим в небеса воспарил
К священному трону Еговы.
Напрасно пытался я всюду найти
Кривого Адониса лавку –
?Ночные горшки и посудный фарфор?,
Но Гамбург укрыл его тайну.
И преданный пудель у Сары издох,
Какая потеря! Представьте,
Что Кампе охотней писателей шок**,
Чем эту собаку утратил.
Из евреев и христиан
Состоит гамбургское население,
Но последние делают слабый вклад
Для его увеличения.
Христиане порядочны все, как один.
И в обед едят с аппетитом;
И оплачивают свои векселя
Ещё до истеченья кредита.
Евреев можно легко разделить
На две группировки снова:
Старые – те, что в синагогу идут;
Те, что в храм – это новые!
Новые – свинину едят,
Не соблюдают обычаи.
Они – демократы. А старики
Более аристократичны.
Я старых люблю, я и новых люблю,
Но клянусь перед вечным Gott – ом,
Что больше всего я рыбёшек люблю,
Копчёные местные шпроты!
Штадт*(нем. Stadt) – город
**Кампе – известный книгоиздатель
**шок – старая мера счёта, шестьдесят.
Перевод с немецкого 6.04.12.
Caput XXII
Noch mehr veraendert als die Stadt
Sind mir die Menschen erschienen,
Sie gehn so betruebt und gebrochen herum,
Wie wandelnde Ruinen.
Die Mageren sind noch duenner jetzt,
Noch fetter sind die Feisten,
Die Kinder sind alt, die Alten sind
Kindisch geworden, die meisten.
Gar manche, die ich als Kaelber verliess,
Fand ich als Ochsen wieder;
Gar manches kleine Gaenschen ward
Zur Gans mit stolzem Gefieder.
Die alte Gudel fand ich geschminkt
Und geputzt wie eine Sirene;
Hat schwarze Locken sich angeschafft
Und blendendweisse Zaehne.
Am besten hat sich konserviert
Mein Freund, der Papierverkaeufer;
Sein Haar ward gelb und umwallt sein Haupt,
Sieht aus wie Johannes der Taeufer.
Den ***, den sah ich nur von fern,
Er huschte mir rasch vorueber;
Ich hoere, sein Geist ist abgebrannt
Und war versichert bei Bieber.
Auch meinen alten Zensor sah
Ich wieder. Im Nebel, gebuecket,
Begegnet’ er mir auf dem Gaensemarkt,
Schien sehr darniedergedruecket.
Wir schuettelten uns die Haende, es schwamm
Im Auge des Mannes eine Traene.
Wie freute er sich, mich wiederzusehn!
Es war eine ruehrende Szene. -
Nicht alle fand ich. Mancher hat
Das Zeitliche gesegnet.
Ach! meinem Gumpelino sogar
Bin ich nicht mehr begegnet.
Der Edle hatte ausgehaucht
Die grosse Seele soeben,
Und wird als verklaerter Seraph jetzt
Am Throne Jehovas schweben.
Vergebens suchte ich ueberall
Den krummen Adonis, der Tassen
Und Nachtgeschirr von Porzellan
Feilbot in Hamburgs Gassen.
Sarras, der treue Pudel, ist tot.
Ein grosser Verlust! Ich wette,
Dass Campe lieber ein ganzes Schock
Schriftsteller verloren haette. - -
Die Population des Hamburger Staats
Besteht, seit Menschengedenken,
Aus Juden und Christen; es pflegen auch
Die letztren nicht viel zu verschenken.
Die Christen sind alle ziemlich gut,
Auch essen sie gut zu Mittag,
Und ihre Wechsel bezahlen sie prompt,
Noch vor dem letzten Respittag.
Die Juden teilen sich wieder ein
In zwei verschiedne Parteien;
Die Alten gehn in die Synagog’,
Und in den Tempel die Neuen.
Die Neuen essen Schweinefleisch,
Zeigen sich widersetzig,
Sind Demokraten; die Alten sind
Vielmehr aristokraetzig.
Ich liebe die Alten, ich liebe die Neu’n -
Doch schwoer ich, beim ewigen Gotte,
Ich liebe gewisse Fischchen noch mehr,
Man heisst sie geraeucherte Sprotte.
Heinrich Heine
Изменившимися более, чем штадт*
Люди его предстали мне:
Ходят печальны и сломлены,
Как бродячие развалины.
Тощие стали тоньше, а толстяки
Стать жирнее находят средство.
Дети состарились, а старики
Главным образом впали в детство.
Вернувшись, немногих телят
Нашёл я быками круторогими.
Немногие из малых гусят
Стали гусынями строгими.
Старая Гудель – в косметике вся.
Как сирена начищена восхитительно,
Под чёрным париком скрывается
И зубы блестят ослепительно.
Лучше всех сохранился мой друг,
Торговец бумагой и просветитель.
С рыжей шевелюрой главы вокруг –
Выглядит он как Иоанн Креститель.
*** видел я издалека,
Он прошмыгнул, не сказав ни слова.
Я слышал, сгорел его дух дотла
И был у Бибера застрахован.
Снова старого цензора встретил я.
В тумане, вдвое согбенный,
На птичьем рынке узнал он меня,
Озабоченный и угнетенный.
Мы руки пожали. Скатилась слеза
Скупая из глаз джентльмена.
Как рад был он снова увидеть меня.
Как трогательна эта сцена!
Не всех я нашёл. Про таких говорят:
Безвременно канули в Лету.
Средь них Гумпелино. Увы, никогда
Я больше беднягу не встречу.
Сей муж благородный свой дух испустил
И душу большую вдогонку.
И как Серафим в небеса воспарил
К священному трону Еговы.
Напрасно пытался я всюду найти
Кривого Адониса лавку –
?Ночные горшки и посудный фарфор?,
Но Гамбург укрыл его тайну.
И преданный пудель у Сары издох,
Какая потеря! Представьте,
Что Кампе охотней писателей шок**,
Чем эту собаку утратил.
Из евреев и христиан
Состоит гамбургское население,
Но последние делают слабый вклад
Для его увеличения.
Христиане порядочны все, как один.
И в обед едят с аппетитом;
И оплачивают свои векселя
Ещё до истеченья кредита.
Евреев можно легко разделить
На две группировки снова:
Старые – те, что в синагогу идут;
Те, что в храм – это новые!
Новые – свинину едят,
Не соблюдают обычаи.
Они – демократы. А старики
Более аристократичны.
Я старых люблю, я и новых люблю,
Но клянусь перед вечным Gott – ом,
Что больше всего я рыбёшек люблю,
Копчёные местные шпроты!
Штадт*(нем. Stadt) – город
**Кампе – известный книгоиздатель
**шок – старая мера счёта, шестьдесят.
Перевод с немецкого 6.04.12.
Caput XXII
Noch mehr veraendert als die Stadt
Sind mir die Menschen erschienen,
Sie gehn so betruebt und gebrochen herum,
Wie wandelnde Ruinen.
Die Mageren sind noch duenner jetzt,
Noch fetter sind die Feisten,
Die Kinder sind alt, die Alten sind
Kindisch geworden, die meisten.
Gar manche, die ich als Kaelber verliess,
Fand ich als Ochsen wieder;
Gar manches kleine Gaenschen ward
Zur Gans mit stolzem Gefieder.
Die alte Gudel fand ich geschminkt
Und geputzt wie eine Sirene;
Hat schwarze Locken sich angeschafft
Und blendendweisse Zaehne.
Am besten hat sich konserviert
Mein Freund, der Papierverkaeufer;
Sein Haar ward gelb und umwallt sein Haupt,
Sieht aus wie Johannes der Taeufer.
Den ***, den sah ich nur von fern,
Er huschte mir rasch vorueber;
Ich hoere, sein Geist ist abgebrannt
Und war versichert bei Bieber.
Auch meinen alten Zensor sah
Ich wieder. Im Nebel, gebuecket,
Begegnet’ er mir auf dem Gaensemarkt,
Schien sehr darniedergedruecket.
Wir schuettelten uns die Haende, es schwamm
Im Auge des Mannes eine Traene.
Wie freute er sich, mich wiederzusehn!
Es war eine ruehrende Szene. -
Nicht alle fand ich. Mancher hat
Das Zeitliche gesegnet.
Ach! meinem Gumpelino sogar
Bin ich nicht mehr begegnet.
Der Edle hatte ausgehaucht
Die grosse Seele soeben,
Und wird als verklaerter Seraph jetzt
Am Throne Jehovas schweben.
Vergebens suchte ich ueberall
Den krummen Adonis, der Tassen
Und Nachtgeschirr von Porzellan
Feilbot in Hamburgs Gassen.
Sarras, der treue Pudel, ist tot.
Ein grosser Verlust! Ich wette,
Dass Campe lieber ein ganzes Schock
Schriftsteller verloren haette. - -
Die Population des Hamburger Staats
Besteht, seit Menschengedenken,
Aus Juden und Christen; es pflegen auch
Die letztren nicht viel zu verschenken.
Die Christen sind alle ziemlich gut,
Auch essen sie gut zu Mittag,
Und ihre Wechsel bezahlen sie prompt,
Noch vor dem letzten Respittag.
Die Juden teilen sich wieder ein
In zwei verschiedne Parteien;
Die Alten gehn in die Synagog’,
Und in den Tempel die Neuen.
Die Neuen essen Schweinefleisch,
Zeigen sich widersetzig,
Sind Demokraten; die Alten sind
Vielmehr aristokraetzig.
Ich liebe die Alten, ich liebe die Neu’n -
Doch schwoer ich, beim ewigen Gotte,
Ich liebe gewisse Fischchen noch mehr,
Man heisst sie geraeucherte Sprotte.
Heinrich Heine
Метки:
