Серёжа третий слева. История в шести частях

1. Картина и несвязные мысли.
Вечернее зарево. Паденье несущей колонны.
Фиолетовый отблеск куста в горшке.
Море. Шумящие светлые волны.
Поезд гудит в вышине.
Человек на песке, его волосы
Трогает ветер, играя с кудрями.
Поезд. Алые в небесах полосы.
Человек на песке всё это знает.
Всё знакомо: туманы, роса,
Флаг, штандарт, армейская резкость,
Свет без солнца, без молний гроза,
Отблеск зверя на лике младенца.
Упадёт потолок под раскатами дикими.
Весело льётся смех обезумевших.
Я люблю ту картину: палитрою
Умирающих просто запишут в умерших.
И будет море, грязное, липкое.
Будет солнце - белый круг среди туч.
Будут литься с надеждой молитвы,
Разрезая нависшую глушь.
Я хочу быть вот тем человеком,
Что сидит на песочке у моря.
Ещё одна бесполезная веха.
Ночные мысли в душном вагоне.

2. Саша.
Человек на картине сидит на песке.
Кто он? Чего он хочет?
Сидит в радости он, иль в тоске?
Плачет или хохочет?
Это - Саша. Ему столько-то лет:
Числитель меняется, но слишком медленно,
Знаменатель - константа. В обед
Ему нравятся сыр, макароны, котлета.
Он имеет волосы, плечи, руки,
Боль головную - след от науки.
Пальцы на месте, брови, ресницы...
Он - человек, как говорится.
Он груб иногда и порою зол,
Но и ласков бывает, если так нужно.
Не убийца, не диктатор, не вор -
Он Саша. И он простужен.
Можно ночь посвятить ничему,
Буквы чиркая на бумажке,
А бумажку скомкать, передать огню.
Ну а что? Не понравилось Сашке!
Он сидит на песке и поёт,
Чуть фальшивя, но всё же красиво.
Ему столько-то лет; он живёт.
Свет закат свой роняет на усталые спины.

3. Письмо.
"Я обнял фотографию, написал на стекле
Инициалы. Я дышал на стекло ради этого.
Глупо, не правда ли? Мне
Это кажется глупым. Поэтому
Я вновь жду дождя, дышу на стекло,
Пишу эти две буквы - будь они прокляты!
Я вложу в конверт это письмо
И отправлю. Будто бы незнакомому.
Я обнял медведя из плюша.
Лежу под одеялом и плюю себе в рожу.
Мой друг, я всё же простужен.
У белых медведей чёрная кожа.
Ты знал? Я вот нет. В этот день ни строки.
Приезжай, пни меня: мне пора за работу.
Я варил макароны. Обжёгся. Слезы
Пожалел. Я не плакал, не проронил ни слова.
Мой друг, друг ты мой, Боже мой!
Я не видел тебя так давно! И ни строчки
Не могу написать без тебя, дорогой!
Три точки. Три тире. Три точки.
Как ты там? Здорова? Жива?
Я сегодня кидался в соседа, в Андрея,
Упаковками из-под кефира,
А в ответ летела слюна.
Он курил на своём балконе,
Воровал у меня вид заката.
А вчера он сидел и жене, ну, Алёне,
Читал стишки, и я был их автор.
Да, я пишу письмо,
Поедая котлеты (пятно было от масла).
Хочу всё рассказать, но,
Полагаю, надо прощаться.
Чуть не забыл, как там кошечка ваша?
Шляпу снимаю.
Люблю. Саша."

4. Серёжа
Он любил, когда тёплое солнышко
Греет его пухлые щёчки.
Он лежал, голенький, на пелёночке
И не хотел надевать носочки.
Голубоглазый, светловолосый
Кудрявый, любимый, единственный, первый -
Серёжа. Он любил слушать мамин голос,
Играть с фантиком, что пахнет конфетой.
Его папа любил, глядя на сына,
Размышлять о законах Вселенной:
Есть ли в ней незримая сила,
Есть ли те, кто живёт на вершине Олимпа?
Он любил лицо своего сыночка,
Когда тот с умным видом купается в ванне.
А Серёжа уснувший не слышал тех строчек,
В которых папа ругается с мамой.
Он слышал другое: про дядю енота,
Про утку без клюва, про пылесос,
Про рыцарей звёздного флота,
Про травинку и рощу берёз.
Папин голос был более низким,
И было в нём меньше любви для Серёжи.
А бывали такие моменты,
Когда папа бывал вдруг и строже.
Мама же была тёплой и доброй.
А ещё ей хотелось спать.
И Серёжа (Мальчик упёртый)
Делил с мамой и папой кровать.
Да, бывало, что уснул он в кроватке,
И папа уже обнимает маму,
Но час ночи настанет - Серёжа сначала
Проснётся, потом закричит, пробуждая
И папу, и маму, и дядю Андрея,
Соседа, что негромко ругнувшись, закурит
И будет смотреть на беззвёздное небо,
Пока мама Серёжу не успокоит.
Или папа, сутулясь немного, откроет
Тетрадь, сядет, примет ребёнка и будет,
Покуда Серёжа орёт, негодуя,
Читать вслух стихи о глупых героях.
Один из них был, ожидаемо, папа.

5. Фотография.
Прошло пару десятков лет.
На фотографии в старом альбоме:
Жена, слева муж, справа сын.
На фоне летней природы.
А ещё есть друзья, семья:
Папы и мамы папы, и мамы.
Вдали гуляют бараны,
На ветке, в гнезде, птенец соловья.
Человек с появившийся лысиной
Вынул фото, перевернул.
Там записка с буквами быстрыми:
"Эй, привет! Извини, обманул.
Мы в горах. Здесь красиво. Пишу.
Приехал отец, чуть позже и мама.
Серёжа уж ходит, о чём-то болтает.
По вечерам холмами брожу.
Помимо вот этой пришлю фотографию:
Там Серёжа среди прочих детей
Из детсада. Довольная рожа.
Он всех в группе крупней и умней.
Второй ряд. Третий слева - Серёжа."

6. Captionibus.
Человек облысевший там был.
Там, у моря, когда был моложе.
Когда Саша, моложе, у моря сидел.
Когда не было в планах Серёжи.
Их было трое: Он, Саша, она.
Три идиота, три дурака.
А автор, который напишет о них,
Не назовёт их имена.