Николай Грибачев

НИКОЛАЙ ГРИБАЧЕВ
(1910 - 1992)

Порой мальчишки бродят на Руси,
Расхристанные,— господи, спаси!—
С одной наивной страстью — жаждой славы,
Скандальной, мимолетной — хоть какой.
Их не тянули в прорву переправы,
И ?мессер? им не пел за упокой,

Они в атаках не пахали носом,
Не маялись по тюрьмам и в плену
И не решали
тот вопрос вопросов —
Как накормить,
во что одеть страну.

А дети у вагонов задыхались:
?Дядь, хлебца дай!?
?Дядь, милый, помоги!?
А женщины голодные впрягались
И тяжко по земле
влекли плуги,

И, по пределу силы и бессилья,
Железной не раздавлена пятой,
Шла
в новый день
Советская Россия
С ее неодолимой правотой,

И строила, напряжена до дрожи,
И голову купала в облаках,
И мальчиков,
вот этих самых тоже,
Носила на израненных руках.

Теперь
они
в свою вступают силу.
Но, на тщеславье разменяв талант,
Уже порою смотрят на Россию
Как бы слегка на заграничный лад.

И хоть борьба кипит на всех широтах
И гром лавины в мире не затих,
Черт знает что малюют на полотнах,
Черт знает что натаскивают в стих

И, по зелености еще не зная,
Какая в этом пошлость и тоска,
Подносят нам свои иноизданья,
Как на вершину славы пропуска.

Ну, что ж, мы снисходительны ко блажи
И много всяких видели дорог,
Но, мальчики,
кому ж вы души ваши,
Кому сердца вы отдали в залог?

Нога скользить, язык болтать свободен,
Но есть тот страшный миг на рубеже,
Где сделал шаг — и ты уже безроден,
И не под красным знаменем уже,

И отчий край как бы отчасти вчуже,
Сородичей обычай и закон. И ты один
И словно к лютой стуже,
К насмешкам сверстников приговорен.

Так уходили многие в безвестье,
И след их смыт,
и свет их душ погас,
И ни строки, ни отголоска песни,
И даже слез их
не дошло до нас.

Кто помнит их? Кто их могилы сыщет?
Кто их теперь услышит голоса?
Чужой над ними
в полдень ветер свищет,
Чужая в полночь падает роса.

Нет, мальчики,
мы вас не с тем растили,
От изнуренья падая почти,
Чтоб вас украли,
увели,
растлили
Безродные дельцы и ловкачи,

Не с тем вставали в орудийном рыке
И шли на стройки, ватники надев,
Чтоб стали вы
паяцами на рынке
И гитаристами для томных дев.

Не изменяя помыслу и слову
И, если надо, жертвуя собой,
Во всех краях,
на всех широтах снова
Мы
и за вас
ведем сегодня бой,

Чтоб вас теченьем книзу не сносило,
Чтоб вас могла любить и понимать
Она сама —
Советская Россия,
Святая ваша Родина и мать!

***

И я в любви страдал и плакал. Было.
Но никогда не будет, чтоб душа
Предательство измены позабыла,
До сделки с всепрощением дошла.

И суть не в том, что я гордец в избытке
И что легко ранимый. Суть не в том,
Что после ревности, как после пытки,
Рубцы ничем не сводятся потом.

Есть — мелочи. Есть — высшая проверка,
Или как хочешь это назови:
Когда теряют веру в человека —
Не остаётся места для любви.

К чему тогда упрёки, пререканья,
Мольбы, метанья в угол из угла?
Иди спокойно. Я не брошу камня.
Над именем твоим сомкнулась мгла!

***

Видела вся планета
В тучах огня и дыма —
Слава твоя бессмертна,
Воля несокрушима.
Сила твоя стальная
Двигалась как лавина,
По берегам Дуная,
По площадям Берлина.
Мы на огне горели,
Мы по сугробам спали,
Многие — постарели,
Многие — в поле пали.
Многое нынче память
Восстановить не может.
Новый день наступает —
Старый со славой прожит.
Только не смеет время
Вынуть из песни слова,
Только доброе семя
Всходит снова и снова. —
В новых полках и ротах,
В детях и внуках наших,
В новых твоих походах,
В новых железных маршах.
Вижу иные лица,
Штык и строку Устава.
Старая слава — длится,
Новая зреет слава!

***

Я в лес вхожу, как в сердце чьё-то.
И не понять, какой в том толк?
О чём вздыхаю безотчётно
У тёмных тропок и проток?
Гнетёт ли страх? Зовёт ли предок
К огню, что навсегда погас?
Там ствол гниёт, земле не предан,
Там светит в листьях птичий глаз.
Стою. Томлюсь. Грущу, не ведая,
Не понимая, что со мной.
А по вершинам — голос ветра,
Как голос вечности самой.