Гоголь. Светлое Воскресенье

Помянем хотя в этот день девятнадцатый век:
помыслим поменьше машин и побольше лошадок.
Гой ты, птица-тройка! Как верил в тебя человек,
блудница о трёх куполах, мать обугленных шапок!

Воистину! – три рысака (звать – орловской РФ),
блатная семёрка (топор, лихорубящий: ?Ярусск!..?),
цепные тузы в рукавах ФСБ, – озверев
от национального чувства, на кон ставят ярость.

…я вижу, как XXI застывает. Расплав
отлит в ледяную, нейтральную форму: орлица –
вот контур идеи народа, где каждый – двуглав;
теперь Свидригайлов бесчестен и трус застрелиться.

Смотрите! отвергнувший анестезию Христос,
в районной больнице оставленный на ночь с распятьем,
пощёчиной шлёт нам последний и главный вопрос:
каким Воскресеньем, каким светлым, праздничным платьем

мы грудь обнесли, схоронив в себе эхо креста,
которого мы, онемевшие, не возымеем?..

Каким Воскресением нам, чревоточащим змеям
зияющих ран в небеси, воссияет звезда?