не дотянуться...

Он повидал и роскошь, и нужду,
он мудрость впитывал, как дерево, - годами.
Мы снова здесь, и вот он - перед нами,
мы гладим его тёплыми руками,
а он нам предлагает - тёплую еду…
На нём зарубки и порезы дней прошедших:
совсем как у людей, бывавших здесь, -
живых и тех, давно ушедших,
Бог знает, отчего, где и в каком году…
Вон там – такое терпкое и пряное вино страстей безумных,
бокалов тонкий звон – воспоминанья вечеринок шумных
и ускользающая трепетность свечей –
всё это дарит стол, искусный и таинственный ведун.
Инжира нежность - поцелуем сладких губ
и спелого граната хрупкая ранимость -
всё это мне ночами часто снилось,
я помню под рукой во сне
столешницы морёный дуб…
Сакральность древнего предназначенья –
объединять людей за таинством еды,
но скатерть чувств людских
становится порой шагренью,
а тонкие щербинки на доске – отметиной беды…
В морщинах дерева былая жизнь до нас дошла,
в них пепел от камина -
дней былых сгоревшие обновки,
и даже новогодних ёлок потемневшие иголки
каким-то чудом затерялись в трещинах стола…

Здесь ни души, нет никого в округе,
стол предвкушает ужин и покой,
но мы не рядом -
кто-то посадил нас друг напротив друга -
так далеко,
что не достать твоей руки – моей рукой…


***

Цикл "ГЛАГОЛЫ"

***

фото: Ben Anders