На траверзе Казанской из кн. Собачья Родина
НА СРЕТЕНЬЕ
младшенькому
Снежинки падали и нежно не касались,
Стыдясь, тепла младенческой щеки…
Снежинки падали, и в окнах огоньки,
Мерцая, ёлочными свечками казались.
Снежинки падали… и вот – была зима,
Всё было вправду, будто на открытке –
Той, затерявшейся – когда легли тома
Истории вповал на судеб свитки…
* * *
(На провозглашение независимости Косова)
?Скучно на этом свете, господа!..?
Грустно всё это с точки зрения обывателя… –
то ли мелкого бюргера, то ли грузного бауэра,
то ль житейского золотишка незадачливого старателя,
то ль охотника в белый свет как в копеечку из трофейного ?зауэра?…
Грустно всё это!.. – право слово. Особенно – издали,
оттуда, где, в общем, вся власть – от <такого> к <такому-то>…
Вот же и вы навряд ли что-то новее вызнали
в вашей воронке, чем мы – в наших тихих омутах…
17 февраля 2008г.
* * *
(Чудной рыболов)
Прямо наших окон насупротив –
церковь иконы Казанской Божьей Матери…
однако, она на том – на другом – берегу <реки> … Охватив
взглядом пространство давно не стиранной снежной скатерти,
обнаруживаешь, что скоро весна… точней,
обнаруживаешь, что только сквозной ледоход скаженный
способен всю эту кашу снести к едреням – а того, в кашне,
нараспашку – оставить на тропке его слюдяной, блаженной…
* * *
(Прогулка с трёхлапым щеном)
?Все знают, как звучит хлопок двух ладоней…?
Сумерки. Редкий кустарник.
Берега грязная кромка.
Верный трёхлапый напарник.
Полная каши воронка –
это родная сторонка!.. –
это – конюшни и псарни…
есть ли хоть что-то бездарней,
чем золотая коронка
на разложившемся корне
клятвопреступного зуба?..
Этого вешнего супа
есть ли хоть что-либо вздорней…
Вот и жуёт одиноко
наше единое око.
29 февраля 2008г.
ПЕРЕД ЛЕДОХОДОМ
? Тятя! тятя!..?
Вдоль берега лёд уж одышливо дышит,
сочится сквозь поры тяжёлой водой…
А ветер камыш требушит и колышет
над всплывшей в разводьях бедой-ерундой:
здесь банки, бутылки, кульки и баклаги,
пакеты, конверты, портки, сапоги,
шарфы и гандоны, державные флаги,
гавно и веночки, друзья и враги…
Но, не узнавая разбухшего трупа,
ни братьев не чтя и не помня сестёр,
немыслимо слаженна влажная труппа
в сухих оторочках – и зол режиссёр:
?Не верю!..? – не верит. ?Доколе?..? – доколе
вы все: царь, любовник, герой – травести…
А ветр намечает разломы на поле
и в сломленных полых тростинках свистит.
ИСКУС
?Не счесть жемчужин в море полудённом…?
Не счесть, не смыть следов зимы
на злой береговой полоске…
В заречном шалом отголоске
озвучены не только мы.
И что случится на веку –
не разглядишь из этих окон,
латая домотканый кокон,
и реку вскрыв – как вскрыв строку…
Крутая правда тёмных вен
глуха, как рокот козерожий,
когда упрямится до дрожи
всех жилок солнечный овен.
И, расплескавшись в берега,
судьба насыщенней рассола
всё поит города и сёла,
мотая нас, как жемчуга…
Не разглядеть сквозь эту муть
ту нить, что намечает снизку!.. –
и остаётся только искус:
забыться, ?умереть, уснуть?,
сквозить неведомой звездой
над мглой кромешной, огородной –
как образок простонародный
под отстоявшейся водой.
(Первая седмица Великого поста)
РАСПУТИЦА
Вот ?Правды? первая страница,
Вот с приговором полоса…
(Стансы)
Авось дороги нам исправят…
(Фрагменты 10-й главы ЕО)
Когда по весне, наконец, обнажается ложе
Мёртвого моря, чьей студенистой пучиной
Были проглочены мы – те, на полжизни моложе –
И коей мы, новые, нынче – и вновь беспричинно –
Выплюнуты сюда, на этот загаженный берег, –
Нам остаётся одно – смиряться с безжизненным шельфом,
С обетованным ландшафтом, бессмысленно вперив
Зенки, не принадлежащие ни гибеллинам, ни гвельфам.
Вместо земли всякий раз нам открывается Terra
Incognita, лунный пейзаж, необитаемый остров,
Склон Арарата, где под рогожкою из полиэстера –
То ли скелет динозавра, то ль – обглоданный остов
Ковчега Завета, заезженного по чуждой пустыне… –
В общем, что ни скажи – получишь в адамовы рёбра,
Те, что ноют на вздохе – скорее от давешней стыни,
Чем от объятий что друга Blair’а, что комрада Schr;der’а.
И всяческий раз, рвя передачи, скрипя тормозами,
За тектонический панцирь цепляя карданом,
Сквозь грязь лобового стекла можно увидеть глазами,
Вслух повторяя слова, придуманные Адамом:
эх, ма!.. – й-охве... – ом-мать!..
Спаси и помилуй нас, Мати! –
нам бы чуток протянуть – хотя бы за ту из колдобин,
которая – вот............
– Дальше-то – на автомате… –
Вижу, поскольку – по Образу, да и по типу – подобен.
Вижу, что умер король, что ласковый восковый папа
Мирно в ладонях парит над ладаном стройной капеллы.
Вижу, как тянется из расщелин мохнатая лапа,
Когтисто пытаясь играть гимны на струнах капели.
Вижу, что это весна. Вижу, что это – начало.
Из-за кремнистой гряды – голос хрипатого горна.
Лодки в облупленной краске мирно скрипят у причала.
Жёсткие вороты роб в кровь натирают нам горло.
Вышедшие из рыб, да не дошедшие к Зверю,
Что дуракам, что дорогам – преданные судьбою,
Мы – мимо книжной игры ?веришь-не веришь? – верю:
Посланы приготовить пути Твои пред Тобою.
2005
НЕОБХОДИМОСТЬ ВЫБОРА
( 1 )
В наших краях – не знаю, как в ваших –
весна вылазит таким боком,
который ещё в предзимье заквашен
в бочажинах с уксусом, а не с соком.
И всяческий раз – посреди гнили –
желчно кривляешься, вновь спасенный:
; Хватит ли всей синевы синильной
на то, чтобы вытравить тлен осенний?..
( 2 )
В наших краях – не знаю, как в ваших –
весна вылезает таким вот боком,
который ещё в предзимье заквашен
в бочажинах с уксусом, желчью, соком.
И всякий раз – средь ржави и гнили –
стоишь озираешься, вновь спасенный:
хватит ли всей синевы синильной
на то, чтобы вытравить тлен осенний?..
( 3 )
В наших краях – не знаю, как в ваших –
весна вылазит эдаким боком,
который ещё в предзимье заквашен
был в бочагах с забродившим соком.
И всякий раз – среди этой гнили –
хмуро сцедив этот день спасенный
в полую грудь, синевой синильной
дышишь, чтоб вытравить тлен осенний…
5 – 6 апр. 03г.
* * *
(Марток)
Ворчат потоки под обрывами,
где пойма – как рукав – оторвана.
И ветер влажными порывами
хвосты топорщит сизым воронам
на тополях, в овраг валящихся…
И только церковка за речкою
за сих убогих и болящих сих
чуть теплится у Бога свечкою.
* * *
(Ул. Фронтовая)
Улица Фронтовая
расходится на три стороны:
тонкий намёк, мол, vaya
con Dios... Было б здорово
и вправду свалить отсюдова,
пуститься во тяжких по миру!..
Но с темечка чуда юдова –
только в лаптях – да по морю.
младшенькому
Снежинки падали и нежно не касались,
Стыдясь, тепла младенческой щеки…
Снежинки падали, и в окнах огоньки,
Мерцая, ёлочными свечками казались.
Снежинки падали… и вот – была зима,
Всё было вправду, будто на открытке –
Той, затерявшейся – когда легли тома
Истории вповал на судеб свитки…
* * *
(На провозглашение независимости Косова)
?Скучно на этом свете, господа!..?
Грустно всё это с точки зрения обывателя… –
то ли мелкого бюргера, то ли грузного бауэра,
то ль житейского золотишка незадачливого старателя,
то ль охотника в белый свет как в копеечку из трофейного ?зауэра?…
Грустно всё это!.. – право слово. Особенно – издали,
оттуда, где, в общем, вся власть – от <такого> к <такому-то>…
Вот же и вы навряд ли что-то новее вызнали
в вашей воронке, чем мы – в наших тихих омутах…
17 февраля 2008г.
* * *
(Чудной рыболов)
Прямо наших окон насупротив –
церковь иконы Казанской Божьей Матери…
однако, она на том – на другом – берегу <реки> … Охватив
взглядом пространство давно не стиранной снежной скатерти,
обнаруживаешь, что скоро весна… точней,
обнаруживаешь, что только сквозной ледоход скаженный
способен всю эту кашу снести к едреням – а того, в кашне,
нараспашку – оставить на тропке его слюдяной, блаженной…
* * *
(Прогулка с трёхлапым щеном)
?Все знают, как звучит хлопок двух ладоней…?
Сумерки. Редкий кустарник.
Берега грязная кромка.
Верный трёхлапый напарник.
Полная каши воронка –
это родная сторонка!.. –
это – конюшни и псарни…
есть ли хоть что-то бездарней,
чем золотая коронка
на разложившемся корне
клятвопреступного зуба?..
Этого вешнего супа
есть ли хоть что-либо вздорней…
Вот и жуёт одиноко
наше единое око.
29 февраля 2008г.
ПЕРЕД ЛЕДОХОДОМ
? Тятя! тятя!..?
Вдоль берега лёд уж одышливо дышит,
сочится сквозь поры тяжёлой водой…
А ветер камыш требушит и колышет
над всплывшей в разводьях бедой-ерундой:
здесь банки, бутылки, кульки и баклаги,
пакеты, конверты, портки, сапоги,
шарфы и гандоны, державные флаги,
гавно и веночки, друзья и враги…
Но, не узнавая разбухшего трупа,
ни братьев не чтя и не помня сестёр,
немыслимо слаженна влажная труппа
в сухих оторочках – и зол режиссёр:
?Не верю!..? – не верит. ?Доколе?..? – доколе
вы все: царь, любовник, герой – травести…
А ветр намечает разломы на поле
и в сломленных полых тростинках свистит.
ИСКУС
?Не счесть жемчужин в море полудённом…?
Не счесть, не смыть следов зимы
на злой береговой полоске…
В заречном шалом отголоске
озвучены не только мы.
И что случится на веку –
не разглядишь из этих окон,
латая домотканый кокон,
и реку вскрыв – как вскрыв строку…
Крутая правда тёмных вен
глуха, как рокот козерожий,
когда упрямится до дрожи
всех жилок солнечный овен.
И, расплескавшись в берега,
судьба насыщенней рассола
всё поит города и сёла,
мотая нас, как жемчуга…
Не разглядеть сквозь эту муть
ту нить, что намечает снизку!.. –
и остаётся только искус:
забыться, ?умереть, уснуть?,
сквозить неведомой звездой
над мглой кромешной, огородной –
как образок простонародный
под отстоявшейся водой.
(Первая седмица Великого поста)
РАСПУТИЦА
Вот ?Правды? первая страница,
Вот с приговором полоса…
(Стансы)
Авось дороги нам исправят…
(Фрагменты 10-й главы ЕО)
Когда по весне, наконец, обнажается ложе
Мёртвого моря, чьей студенистой пучиной
Были проглочены мы – те, на полжизни моложе –
И коей мы, новые, нынче – и вновь беспричинно –
Выплюнуты сюда, на этот загаженный берег, –
Нам остаётся одно – смиряться с безжизненным шельфом,
С обетованным ландшафтом, бессмысленно вперив
Зенки, не принадлежащие ни гибеллинам, ни гвельфам.
Вместо земли всякий раз нам открывается Terra
Incognita, лунный пейзаж, необитаемый остров,
Склон Арарата, где под рогожкою из полиэстера –
То ли скелет динозавра, то ль – обглоданный остов
Ковчега Завета, заезженного по чуждой пустыне… –
В общем, что ни скажи – получишь в адамовы рёбра,
Те, что ноют на вздохе – скорее от давешней стыни,
Чем от объятий что друга Blair’а, что комрада Schr;der’а.
И всяческий раз, рвя передачи, скрипя тормозами,
За тектонический панцирь цепляя карданом,
Сквозь грязь лобового стекла можно увидеть глазами,
Вслух повторяя слова, придуманные Адамом:
эх, ма!.. – й-охве... – ом-мать!..
Спаси и помилуй нас, Мати! –
нам бы чуток протянуть – хотя бы за ту из колдобин,
которая – вот............
– Дальше-то – на автомате… –
Вижу, поскольку – по Образу, да и по типу – подобен.
Вижу, что умер король, что ласковый восковый папа
Мирно в ладонях парит над ладаном стройной капеллы.
Вижу, как тянется из расщелин мохнатая лапа,
Когтисто пытаясь играть гимны на струнах капели.
Вижу, что это весна. Вижу, что это – начало.
Из-за кремнистой гряды – голос хрипатого горна.
Лодки в облупленной краске мирно скрипят у причала.
Жёсткие вороты роб в кровь натирают нам горло.
Вышедшие из рыб, да не дошедшие к Зверю,
Что дуракам, что дорогам – преданные судьбою,
Мы – мимо книжной игры ?веришь-не веришь? – верю:
Посланы приготовить пути Твои пред Тобою.
2005
НЕОБХОДИМОСТЬ ВЫБОРА
( 1 )
В наших краях – не знаю, как в ваших –
весна вылазит таким боком,
который ещё в предзимье заквашен
в бочажинах с уксусом, а не с соком.
И всяческий раз – посреди гнили –
желчно кривляешься, вновь спасенный:
; Хватит ли всей синевы синильной
на то, чтобы вытравить тлен осенний?..
( 2 )
В наших краях – не знаю, как в ваших –
весна вылезает таким вот боком,
который ещё в предзимье заквашен
в бочажинах с уксусом, желчью, соком.
И всякий раз – средь ржави и гнили –
стоишь озираешься, вновь спасенный:
хватит ли всей синевы синильной
на то, чтобы вытравить тлен осенний?..
( 3 )
В наших краях – не знаю, как в ваших –
весна вылазит эдаким боком,
который ещё в предзимье заквашен
был в бочагах с забродившим соком.
И всякий раз – среди этой гнили –
хмуро сцедив этот день спасенный
в полую грудь, синевой синильной
дышишь, чтоб вытравить тлен осенний…
5 – 6 апр. 03г.
* * *
(Марток)
Ворчат потоки под обрывами,
где пойма – как рукав – оторвана.
И ветер влажными порывами
хвосты топорщит сизым воронам
на тополях, в овраг валящихся…
И только церковка за речкою
за сих убогих и болящих сих
чуть теплится у Бога свечкою.
* * *
(Ул. Фронтовая)
Улица Фронтовая
расходится на три стороны:
тонкий намёк, мол, vaya
con Dios... Было б здорово
и вправду свалить отсюдова,
пуститься во тяжких по миру!..
Но с темечка чуда юдова –
только в лаптях – да по морю.
Метки:
