Javier Claure Covarrubias Боливия Полдень

Javier Claure Covarrubias
Oruro, Bolivia (reside en Estocolmo, Suecia)
12 del dia



ПОЛДЕНЬ
Хавьер Клауре Коваррубиас
БОЛИВИЯ (проживает в Швеции)

Вольный поэтический перевод с испанского О. Шаховской (Пономаревой)

Мать умерла моя,
когда чужой солдат
навстречу направлялся
за эскудо,
я ненавижу семь
бесконечных пик паскудных
и бескорыстие зеркал
в реале.

А матушка ушла, как и Мамбру,
её судьба - и лёгкое без воздуха в финале.
А с ней ушли мои тревоги и борьба,
и язвы сердца, что нараспашку, не совру,
и боли, словно от ножа,
которые взывали, страдания бурлящие,
так плакали они, дрожа,
как корабли, сведённые с ума,
что канули в тумане.
Мать умерла моя,
когда Волхвы шли отстранённые
от похвалы, путей и слова, и от бытия,
никто не знал секрет,
даже ближний слой галактики не покорённый,
Великий пост молитву вкладывал
в греховные в уста пред небом звёздным, подарившим Свет,
и на колени пав, оно осталось у фасада, Духота.

А мать моя исчезла,
обёрнута туникою сандала,
лицо похожим вдруг на лик Иисуса стало,
мечтательно, безгрешно и бездвижно.
Но это был не ветер,…
нечто, что печали нижет.
В горах ни свиста,
и ни стука поездов не слышно.
А голова не понимала,
что последний ужин,
и Всевышний…
Она моею матерью была,
любовь свою мне отдала,
она вместила всю
правдивую историю,
соткал Он жизнь
пульсирующей ей,
как вёсны, ливней капли, спорые,
как ветры, коих нет быстрей,
мне детство, молодость
украсила ты лаской, и задором.

А мать моя уехала куда-то,
но взгляд её внезапным жаворОнком
в толпу внедряясь, всматривается,
загадку порождая, удивление
меж струями обрезанного воздуха,
и у священников, чьи шеи без движения,
из тех, поднимали чашу с дозой отвращения.

А матушка моя почила
в покое серой осени
между журчанием и злой хандрой,
что день пересекали хмурый, стылый.
Вы знаете, сеньоры,
огни мигают трафика зачем,
и где ресниц порочных роковой тандем?

А матушка свои ресницы опустила, веки смежив,
и не успеешь глазом ты моргнуть –
уже расплата, поневоле – беженец…,
и ждёт тебя в сон вечный путь.
С тех пор дом пуст,
и замерли часы, на стрелках – грусть,
и тишина меж мебелью скользит и балансирует.
А крона дерева обширна,
на кладбище того, что выросло.

И мать моя умолкла навсегда
и спеть уже не сможет никогда
ту – ?Обожаю? Армандо Мансанера,
сказать не сможет, следуя свей манере:
?Апельсин, моток, до свидания,
и оливки, напёрсток?, доброй ночи пожелать.
Вы знаете, сеньоры,
зачем ушла, исчезла моя мать?

21.01.14

Оригинал из ?Isla Negra? № 9/368 – Поэтический альманах в Интернете, издающийся в Аргентине и в Италии.