Проповедник. А. фон Дросте-Хюльсхофф. Der Prediger

Der Prediger A. von Droste-Hulshoff
Проповедник
Всё громче перезвоны поминаний,
И, меж ударами, шумы стенаний,
Как будто в Мемноне колоссов вой.
На колокольне ветхой балки стоны,
Кричат, летая над толпой, вороны,
Со свистом ястреб взвился над листвой.

По ком же звон? Кто, зная жизнь немало,
В ночи, при свете факела, устало
Оставил тело сыну и угас.
Но кто он был? Христу служил исправно,
Не ростовщик, не вор, а мог жить славно,
На сотню богачей такой лишь раз.

Поэтому людей почтенных много,
С тростями и молитвами, с порога
Они протиснулись в толпе едва.
Любил он веселить гостей в поместье,
Вот и карет у входа столько вместе,
Венки вдоль всей стены, десятка два.

Чуть звон умолк, и на молитву стали,
Запел орган! Качнулись своды в зале.
?Тот день, день гнева…? - каждый новый звук
Жёг грешных, нёс росу достойным в храме.
Казалось, Страшный Суд идёт над нами,
И слышен капель божьей крови стук.

?Аминь? пропели. В тишине вниманья
Зал ожидал, лишь частого дыханья
Метался всюду тихий ветерок.
Потрескивал огонь свечей у гроба,
Шандалы, будто бы, шептались, оба,
Да мгла от ладана сгущалась словно рок.

?Возлюбленные чада!? - громкий возглас
Со свода вниз упал, дробясь и множась,
С амвона пастор речь свою повёл.
Не высохший аскет, в посту без меры,
А свежий, полный сил, надежд и веры,
Рукой Христа взлелеянный орёл.

?О, чада?, - рёк он – ?будь блажен почивший,
Обрёл покой душе своей отжившей
Отныне навсегда!? Слова из уст
Волнами Иордана растекались,
И святостью Хореба наполнялись,
Хваля и славя праведности куст.

Стал ниже голос, в нём родился грохот
И грома чудился далёкий рокот:
?О, горе вам, ни польза вы, ни вред!
О, если б вы горели иль остыли,
Дела пусты у вас, ведь, кроме пыли,
В скале не виден от удара след?.

Всё ярче обличая суть порока,
Он высветил основу для упрёка,
Как молью всю изъеденную шаль.
Осталась краска красная позора
На месте похотливого узора,
И лицемерия сошла вуаль.

Открыл он уйму мерзости и тлена,
С чем души улетали ввысь из плена,
Во лживой благости, в грехе почти.
В его словах, вскипая лавой жгучей
Текла из сердца кровь рекой могучей,
Пророк явился миру во плоти.

Убрали свечи, дверь открыли следом,
Вдруг чей-то всхлип, от всех укроясь пледом,
Рыдала дама, низко наклонясь.
Повсюду шепот, и со мною рядом
Зевнула барышня, окинув хоры взглядом,
Курсант открыл учебник, не таясь.

В тот день на вид воспитанные чада,
Увязшие в грехе, не зная ада,
Прослушали весьма спокойно речь.
И лишь в театре мне признался тихо
Лет восемнадцати кадет: ?А, лихо,
У пастора слова способны жечь!?