Г. Гейне. Тестамент

Heinrich Heine.(1797-1856).Testament

Я составляю тестамент,
Прощанья близок уж момент.
Дивуюсь лишь тому, с оглядкой на события,
Что сердце сохранил доныне неразбитым я.

Луизу праведную здесь упоминаю
И первым делом ей я завещаю
Сорочек дюжину, вдобавок сотню блох к ним
И триста тысяч пожеланий сдохнуть.

Приятелю, что не жалел советов,
Но не помог ни разу сам при этом,
Совет в имущественной части дать я рад:
Возьми корову, наплоди телят!

Кому религию в наследство мне оставить,
Чтоб мог Отца и Духа вместе с сыном славить?
Китайский император, познаньский раввин –
Возьмут пусть каждый по одной из половин.

Мечту о равенстве, свободе для Германии –
Пузырь из мыла с лучшей мыловарни,
Я завещаю цензору Крэевинкеля,
Хотя питательней, конечно, пумперникели*.

Дела, что не довёл до завершения,
Обширный план Отечества спасения,
Рецепт против мяуканья котят –
Оставлю я героям Баденских палат.

Ночной колпак, что поражает белизною,
Я отпишу кузену. Он весною
Сумел в защите прав улиток отличиться;
Теперь молчит, как истинный патриций.

Хранитель нравов, штуттгартский смотритель –
И веры фогт и яростный ревнитель,
Получит пару незаряженных пистолей
(пугать жену; сгодятся в этой роли).

Рисунок скромный задницы моей
Я завещаю швабской школе; знаю в ней
Портрет мой не хотят на стену вешать,
Зато себя другою частью смогут тешить!

Бочонок зайдлицкой воды я завещаю,
Тому поэту, что запорами страдает
И не слагает песен для примера;
Его утешат пусть Любовь, Надежда, Вера.

В конце на кодициль** хочу сослаться:
Коль каждый пожелает отказаться
От упомянутых легатов, как негодных –
Те к церкви римско-католической отходят!

*пумперникель – ржаной хлеб без корочки
** кодициль – приписка в конце завещания,
дополнительное условие.

Перевод с немецкого 22.03.12

Testament.

Ich mache jetzt mein Testament,
Es geht nun bald mit mir zu End'.
Nur wundre ich mich, dass nicht schon laengstens
Mein Herz gebrochen vor Gram und Aengsten.

Du aller Frauen Huld und Zier,
Luise! ich vermache dir
Zwoelf alte Hemde und hundert Floehe
Und dreimalhunderttausend Flueche.

Dem guten Freund, der mit gutem Rat
Mir immer riet und nie was tat,
Jetzt, als Vermaechtnis, rat ich ihm selber:
Nimm eine Kuh und zeuge Kaelber.

Wem geb ich meine Religion,
Den Glauben an Vater, Geist und Sohn?
Der Kaiser von China, der Rabbi von Posen,
Sie sollen beide darum losen.

Den deutschen Freiheits- und Gleichheitstraum,
Die Seifenblasen vom besten Schaum,
Vermach ich dem Zensor der Stadt Kraehwinkel;
Nahrhafter freilich ist Pumpernickel.

Die Taten, die ich noch nicht getan,
Den ganzen Vaterlandsrettungsplan,
Nebst einem Rezept gegen Katzenjammer,
Vermach ich den Helden der badischen Kammer.

Und eine Schlafmuetz', weiss wie Kreid',
Vermach ich dem Vetter, der zur Zeit
Fuer die Heidschnuckenrechte so kuehn geredet;
Jetzt schweigt er wie ein echter Roemer.

Und ich vermache dem Sittenwart
Und Glaubensvogt zu Stuttegard
Ein Paar Pistolen (doch nicht geladen),
Kann seiner Frau damit Furcht einjagen.

Ein treues Abbild von meinem Steiss,
Vermach ich der schwaebischen Schule; ich weiss,
Ihr wolltet mein Gesicht nicht haben,
Nun koennt ihr am Gegenteil euch laben.

Zwoelf Kruege Seidlitzer Wasser vermach
Ich dem edlen Dichtergemuet, das, ach!
Seit Jahren leidet an Sangesverstopfung;
Ihn troestete Liebe, Glaube und Hoffnung.

Und dieses ist ein Kodizill:
Fuer den Fall, dass keiner annehmen will
Die erwaehnten Legate, so sollen sie alle
Der roemisch-katholischen Kirche verfallen.