Исайя Леонард Коэн

мой перевод "Исайя" Л.Коэна из сборника "Солонка небес"


Леонард Коэн
?Исайя?
Дж.К.С.
Меж гор пряностей
Города протыкают небо жемчугом куполов и тенью шпилей.
Досель Иерусалим не был столь величав.
Сколько же паломников в Храме с рельефами,
Потеряны в ритме тамбурина и лиры,
Коленнопреклонны пред величием ритуала?
Движения дочерей Сиона взлелеяны грацией,
Их тела столь же прекрасны, как и у златых статуй,
На их благоухающих щиколотках смелые украшения.
Правление во дворцах свершается,
Судей, что благосостояние обрели в законе,
Все, погруженные в леность, превозносят мудростью.
Торговля, подобно плодоносному дикому саду,
Расцветала в переулках.
Монетки были ярки, гербы на них выточены,
А новые вроде еще мокры.

Почему же Исайя неистово кричал,
Иерусалим в руинах,
Ваши города сожжены дотла?

На душистых холмах Гильбоа
Отчего же пастухи сохраняют покой,
Овцы тучнеют, а белая шерсть белеет?
Там фиги, кедр, сады,
В которых днями на пролет мужи в благоухании работают,
Новые копи свежи как гранаты.
Разбойники ушли с дорог,
Что стали прямее.
Года, урожайные пшеницей, противостояли голоду.
Враги? Кто же наслышан о справедливой стране,
У которой нет врагов?
Но юноши были сильны, лучники коварны,
А их стрелы метки.

Отчего же тогда этот дурень Исайя,
Вдыхавший непостоянство с полей,
Отчего же он кричал,
Ваша страна опустошена?

Я буду петь сейчас о моей любимой,
Песнь о любимой, касающейся своих волос,
Что ярки в металлическом блеске,
Ни одному бунтующему князю не превратить в пепел
Своим касанием тела моей любимой,
Ни одному клятвопреступнику не развратить
Своим касанием ума моей любимой,
Ни одному лживому советчику не воспламенить
Своим касанием гор пряностей моей любимой,
Сожжением, но не созиданием красоты.

Теперь же, погруженный в непроизносимую любовь,
Исайя бродит, избранный, спотыкаясь
Об рельефные стены, что теряют
Свой возраст в его объятиях и прахе,
Пока он идет вдоль них. Он скитается
Под развеянным пеплом шпилей и куполов,
Растертого ритуала: Святое Имя, полупроизнесенное,
Потеряно в пении кантора, их страницы – пустошь,
Паства подобно вспышке, отчаявшаяся и немая.
На поворотах его скитаний
Большие деревья, под которыми он спал,
Цвели, становились углем, крошились:
Целые сады развеяны ветром,
Подобно испуганной стае ворон.
Скалы возвращены воде, а вода расходуется напрасно.
Но пока Исайя нежно мурлычет,
Не заставляя еще виновную страну стенать,
Все люди истинно заброшены и одиноки,
Но все же наблюдают чудо,
Видя красоту в лицах друг друга.