мосты-229
МОСТЫ
И ступает в осеннюю стынь, персоналом обсчитан, герой: \ в этом городе даже мосты — не всегда, но — разводят порой. \ Лезь на крыши, забыв о годах: город как на ладони, гляди, \ и по линиям Васьки гадай обо всём, что ещё впереди. Рахман Кусимов ?Крещатик? 2007, №2 Прогулка
мосты И я проходила по вашим мостам.\И я находила, что шаткие смыслы\Подобны смотрящим в упор небесам -\Без тени восторга и пут укоризны. Леся Тышковская
И, к Рейнскому мосту придя наконец \ В своем бесцельном блужданье, \ Я увидал, как старый Рейн \ Струится в лунном сиянье. ГЕНРИХ ГЕЙНЕ.1844 Перевод Вильгельма Левика ГЕРМАНИЯ. ЗИМНЯЯ СКАЗКА
Как было тихо… Лень\ Ночной усталой пташкой\ Гнездилась не спеша на краешке тахты.\ Я впитывал любовь как воду промокашка\ И строил из надежд \ прочнейшие мосты. Алексей Кулешин День
Как рассказать тебе, который – там, \ за тридевять земель, что всем мостам \ не суждено сгореть, пока до дна \ не вычерпаны реки, фонари \ вдоль набережной щурятся со сна. \ Ты помнишь наши зимы? Ровно три, \ похожих друг на друга, как одна… Татьяна Жмайло 2005 ПОЭЗИЯ РУ. Азбука дождя
Наталья Горбаневская (1936-2013) Полное собрание стихотворений (1956–1994)
Побережье
* * *
А чего ты? А я ничего.
Я хожу по мостам и проспектам,
по прогалинкам и просветам,
и не надо мне ничего,
ни ответа и ни привета,
и ни голоса ничьего.
А зачем это? А низачем.
Просто я не в аптеке провизор,
а ходок по корявым карнизам,
просто город пронизан лучом,
не имеющим предназначенья,
просто незачем – и низачем.
Я ходок по карнизам и трубам.
Но откуда я? Как объяснить?
То ли города, города рупор,
то ли горя горького нить.
Ах, откуда я? Из раскопок?
Из грядущего? Как знать?
Вся я вытащенный из-за скобок
вопросительный выгнутый знак.
Зацепившись за солнечный круг,
вопросительный сломанный крюк.
1962
Наталья Горбаневская (1936-2013) Полное собрание стихотворений (1956–1994)
Побережье
неоконченные стихи
А.Рогинскому
Уж за полночь, и фонари
горят через один,
теперь до утренней зари
по городу броди.
Ночь соскребла с фасадов год
и соскоблила век,
и город пуст, как огород,
но город, как ковчег,
плывет, плывет и вот вплывет
в рассветный холодок,
и меж око;н и у ворот
проступит век и срок,
и ты очнешься на мосту,
над Яузой, в слезах…
* * *
Наталья Горбаневская (1936-2013) Полное собрание стихотворений (1956–1994)
Побережье
Волхонка пахнет скошенной травой,
словно Ван Гог прошелся по пригорку,
а граф Румянцев, скинув треуголку,
помахивает вверх по Моховой,
помахивает вострою косой,
покачивает острою косичкой,
но пропорхни по тротуару спичкой -
и полыхнет Волхонка полосой,
потянется от скверов и садов
чистейшая, душистейшая копоть,
и лопаться начнут, в ладоши хлопать
камни обоих Каменных мостов.
А мне, посредь пустынной мостовой
сгибая и распахивая локоть,
по Моховой, по мху сухому плакать,
поплачь, поплачь, как тетерев-косач,
скоси глаза, уставься в небеса,
не уставай, коси, не остывай,
сухою и горячею травой
пропахла кособокая Волхонка,
а город тих, как тихнет барахолка,
когда по ней проходит постовой.
* * *
Наталья Горбаневская (1936-2013) Полное собрание стихотворений (1956–1994)
Побережье
И горы глухи, и долины дики,
туманный смутен мост,
и вбиты в небо белые гвозди;ки
рассветных звезд.
И на краю земли
в окне кружится занавеска,
как весточка о лете, как повестка
на сборы земляник.
И алы пятнышки на белой кожуре
моей щеки
просохнут на полуденной жаре.
И сумерки взойдут из-за горы,
белесы и легки,
как вплывшие в туман грузовики.
Евгений Евтушенко (1932-2017) Кн ?Окно выходит в белые деревья…? 2007
?Предощущение стиха…?
В. Корнилову
Предощущение стиха
у настоящего поэта
есть ощущение греха,
что совершен когда-то, где-то…
Пусть совершен тот грех не им,
себя считает он повинным,
настолько с племенем земным
он связан чувством пуповины.
И он по свету сам не свой
бежит от славы и восторга
всегда с повинной головой,
но только поднятой высоко.
Потери мира и войны,
любая сломанная ветка
в нем вырастают до вины —
его вины — не просто века.
И жизнь своя ему страшна, —
она грешным-грешна подавно.
Любая женщина — вина,
дар без возможности отдарка.
Поэтом вечно движет стыд,
его кидая в необъятность,
и он костьми мосты мостит,
оплачивая неоплатность.
А там, а там — в конце пути,
который есть, куда ни денься,
он скажет: ?Господи, прости!..? —
на это даже не надеясь.
И дух от плоти отойдет,
и — в пекло, раем не прельщенный,
прощенный Господом, да вот
самим собою не прощенный.
1965
Ирина Ратушинская (1954-2017) Стихотворения БастианBooks 2012
?Как стеклянный шарик, невесть куда закатиться...?
Как стеклянный шарик, невесть куда закатиться
(Уж кто-то, а они всегда пропадают бесследно:
В самом трудном углу не найти,
лишь пыль на ресницах.
Паучок на стене да кружок от монетки медной).
Закатиться, я говорю, где никто не достанет:
Там стеклянные шарики катятся по ступеням,
То ли сумерки, то ли ветер между мостами —
Словом, странное место, где я не отброшу тени.
Выше горла уже подошло: закатиться —
Ото всех углов, сумасшедших лестниц и комнат!
Не писать, не звонить!
Ну разве только присниться,
Как затерянная игрушка,
которую днём не вспомнят.
1981 Киев
Ирина Ратушинская (1954-2017) Стихотворения БастианBooks 2012
?Всё круче тропа — предстало...?
Всё круче тропа — предстало
То время, что я ждала.
И горлу воздуха мало,
Но боль высоты — светла.
Хрустит ледяная плёнка,
Вмерзающая в весну,
И сердце чёрным козлёнком
Взлетает на крутизну.
А дальше — кремнём и серой,
И всё невесомей шаг,
Но здесь высочайшей мерой
Отмерится мне душа.
И если дойду — над твердью
Увижу мосты лучей,
А нет — казни меня смертью,
Моя голубая честь!
О, сколько нас есть и было
На этом горнем пути!
Лишь эхо — школьник-зубрила
Заучит:
— Пора! Лети!
1982 тюрьма КГБ, Киев
Ирина Ратушинская (1954-2017) Стихотворения БастианBooks 2012
?И я когда-нибудь — опять...?
И я когда-нибудь — опять
В мой нелюбимый город.
Скормлю монетку в автомат,
?Алло? возьмёт за горло —
И я опять скажу ?привет?
И отшатнусь от трубки:
Ори! Да, через столько лет —
Не призраком, не трупом —
Живая, мокрая (туман!),
Кто первый отогреет?
Нальёшь ли, Галицкий, стакан?
Нальёшь? Тогда скорее!
А Ленка где? Ах, здесь! Давай!
Алло, сейчас я буду!
А ты сгущёнку открывай,
Побольше ложку доставай
И дождь уйми покуда!
И будет так: тепло и свет,
И пышный друг Гораций*
Достойно примет мой привет
И с византийской грацией
Уйдёт налево — без речей,
Не щуря ведьминых очей.
А нам отшибло словеса
С размаху узнаванья.
Всё смазано — одни глаза!
Секунды замерли в часах
И пульс не отбивают.
Вот мы какие — через срок!
А в горле — как лимоном...
Мы лучше стали? Что за прок
В не столь уж отдалённом,
Не столь уж смертном — если мы
Не чище, не смелее —
Из путанки! Из мокрой тьмы!
Налей — да отогреем
Всё, что примёрзло, — не сказать,
Не выдохнуть за годы...
Звучней, стаканов голоса!
За то, что у друзей глаза
Всё те же! За свободу!
Не за эрзац по паспортам,
Не лагерь без конвоя —
За ту, что с нами даже там,
За то, что в нас — живое
Всё так же бьётся и болит!
За то, что Галицкий — пиит!
За то, что Ленка так добра,
Как будто бы не из ребра,
А из слезы сотворена!
И за Наталеньку! Она
С осанкой киевской княжны
Заварит чай из бузины,
А может, мяты. И на стол —
Стихи да хлеб, кто б ни пришёл.
Мы всё подчистим на корню...
О, хлеб друзей! Не уроню
В тебя сентиментальных слёз!
И так не высохнешь авось.
...Тут все закурят. Я одна,
Запрету мужнему верна,
На сигарету погляжу,
Вздохну — и блюдце оближу
Из-под сгущёнки. Мне дольют,
И расслабляющий уют
Меня охватит, покачнёт —
И времени тюремный счёт
Совсем отпустит. Захочу
Не электричества — свечу,
Чтоб возносилась не спеша
Её прозрачная душа,
И чтоб из воска лить цветы,
А Юрка чтоб развёл мосты,
И чтоб сверчок на огонёк
Пришёл. И мы за болтовнёй
Забудем полночь. Ну её!
Нам утро радости нальёт!
1983 тюрьма КГБ, Киев
Ирина Ратушинская (1954-2017) Стихотворения БастианBooks 2012
?И — в вечерний полёт...?
И — в вечерний полёт,
по-ребячьи раскинувши руки,
Словно в бездну,
роняя затылок в крахмальную стынь —
Пронесёмся по снам,
ни в одном не уставшие круге,
В обомлевших ветрах наводя грозовые мосты!
Мы узнаем там тех, кого вспомнить пытались,
но меркла
У границы сознанья прозрачная память веков.
Мы в неё свою жизнь наводили,
как встречное зеркало,
Но глаза ослеплял свет неведомых нам берегов.
В озареньи полёта мы будем бесстрашны и мудры,
И придут к нам крылатые звери с небесных ворот...
А в кого превратимся, ударившись оземь, наутро —
Нам ещё не известно,
и стоит ли знать наперёд?
1984 ЖХ-385/3-4, Мордовия
АРСЕНИЙ НЕСМЕЛОВ (1889-1945) СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В 2-Х ТОМАХ 2006 т.1
РАССКАЗ О КАЗНЕННОМ РЕПОРТЕРЕ (1–7)[325]
V
Был молод Джо — лишь двадцать лет
Исполнится ужо, —
И этот день, как злая плеть,
Хлестнул по сердцу Джо.
Был прежде мир криклив, но прост,
Как негритянский джесс,
Но рухнул вдруг висячий мост,
Под ним же бездна… Yes!
Скребла тоска, и в голове
Царапался наждак.
Купил Джо черный револьвер
И стал Томпсона ждать.
Метнулась дверь. Сигара, жест,
Гудка поспешный альт.
Пенсне звенит совсем как жесть,
Разбившись об асфальт.
И схвачен Джо… Угрюм, сутул,
Как статуя тоски.
И посадили Джо на стул
На электрический!..
АРСЕНИЙ НЕСМЕЛОВ (1889-1945) СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В 2-Х ТОМАХ 2006 т.1
РАССКАЗ О КАЗНЕННОМ РЕПОРТЕРЕ (1–7)[325]
VI
Тюремный священник заболел. Заменена
Опытность — чувствительностью случайного патера.
Внутренность камеры. Джо
Поднимается с кровати.
Начальник тюрьмы предлагает ему стакан вина.
Кто из жизни в смерть перекинет мост?
Но тюремщик прям, но тюремщик прост.
В позумент обшит у него рукав.
Позумент всегда в этой жизни прав.
?Эта чарочка — милосердья пай.
Пей. За мной ступай?.
Путь из жизни в смерть — пятьдесят шагов,
За твоей спиной, мальчик, дробь зубов.
?Вы святой отец? Вам, гляжу, свежо?, —
И ему стакан протянул свой Джо.
И сказал-пропел, окарин нежней:
?Вам оно нужней!?
И надменен, прям, обмахнув виски,
Сел дружок на стул электрический:
Не упал мешком и не просто сел —
Складки брюк, как франт, подтянуть успел.
Был покой в очах, был покой в плечах.
Бахыт Кенжеев Кн. ?Послания? 2011
?Всей громадой серой, стальною…?
Sous le pont Mirabeau coule la Seine…
Всей громадой серой, стальною
содрогается над Невою
долгий, долгий пролёт моста.
Воды мутные, речи простые,
на перилах коньки морские,
всё расставлено на места,
всё измерено, всё как надо,
твоя совесть как снег чиста,
и в глазах сухая прохлада.
Это спутник твой – посторонний,
спутник твой тебя проворонил,
в плечи – голову, в землю – взгляд.
Осторожный, умный, умелый,
пусть получит он полной мерой,
сам виновен, сам виноват.
А над городом небо серое,
речка, строчка Аполлинера,
вырвусь, выживу, не умру.
Я оставлю тебя в покое,
я исчезну – только с тоскою
совладать не смогу к утру,
заколотится сердце снова,
и опять не сможет меня
успокоить дождя ночного
стариковская болтовня…
11 апреля 1975
Бахыт Кенжеев Кн. ?Послания? 2011
?Я уеду, ей-Богу, уеду…?
Я уеду, ей-богу, уеду,
к морю синему, чистому свету,
буду ветру, как в юности, рад.
Я проснусь и прославлю, уехав,
шум платанов и грецких орехов,
рёв прибоя, ночной виноград.
Будет вечер алмазною сажей
покрывать каменистые пляжи,
будет море сиять допоздна,
и, дорогу нащупав не сразу,
над тяжёлым каскадом Кавказа
золотая очнётся луна.
Я уеду, конечно, уеду
превращать пораженье в победу,
буду ветром свистеть под мостом,
словно облако полуживое,
я вернусь, пролечу над Москвою,
прокружусь тополиным листом.
Неужели надеяться поздно?
Звёзды светятся ровно и розно,
догорают мои корабли.
Снится мне обнажённое море,
просыпаюсь от счастья и горя —
это пройдено, это – вдали.
Это в прошлом, а я – в настоящем,
в ледяном одиночестве спящем,
ах, как море моё далеко.
Словно детство – прохладно и трудно
под ладонями плещется чудно
голубое его молоко.
И пока я с пером и бумагой —
бродит ветер приблудной дворнягой
берегами твердеющих рек.
И ползёт, и кружит, и взлетает,
и к губам человека взметает
пресноводный нетающий снег.
И ступает в осеннюю стынь, персоналом обсчитан, герой: \ в этом городе даже мосты — не всегда, но — разводят порой. \ Лезь на крыши, забыв о годах: город как на ладони, гляди, \ и по линиям Васьки гадай обо всём, что ещё впереди. Рахман Кусимов ?Крещатик? 2007, №2 Прогулка
мосты И я проходила по вашим мостам.\И я находила, что шаткие смыслы\Подобны смотрящим в упор небесам -\Без тени восторга и пут укоризны. Леся Тышковская
И, к Рейнскому мосту придя наконец \ В своем бесцельном блужданье, \ Я увидал, как старый Рейн \ Струится в лунном сиянье. ГЕНРИХ ГЕЙНЕ.1844 Перевод Вильгельма Левика ГЕРМАНИЯ. ЗИМНЯЯ СКАЗКА
Как было тихо… Лень\ Ночной усталой пташкой\ Гнездилась не спеша на краешке тахты.\ Я впитывал любовь как воду промокашка\ И строил из надежд \ прочнейшие мосты. Алексей Кулешин День
Как рассказать тебе, который – там, \ за тридевять земель, что всем мостам \ не суждено сгореть, пока до дна \ не вычерпаны реки, фонари \ вдоль набережной щурятся со сна. \ Ты помнишь наши зимы? Ровно три, \ похожих друг на друга, как одна… Татьяна Жмайло 2005 ПОЭЗИЯ РУ. Азбука дождя
Наталья Горбаневская (1936-2013) Полное собрание стихотворений (1956–1994)
Побережье
* * *
А чего ты? А я ничего.
Я хожу по мостам и проспектам,
по прогалинкам и просветам,
и не надо мне ничего,
ни ответа и ни привета,
и ни голоса ничьего.
А зачем это? А низачем.
Просто я не в аптеке провизор,
а ходок по корявым карнизам,
просто город пронизан лучом,
не имеющим предназначенья,
просто незачем – и низачем.
Я ходок по карнизам и трубам.
Но откуда я? Как объяснить?
То ли города, города рупор,
то ли горя горького нить.
Ах, откуда я? Из раскопок?
Из грядущего? Как знать?
Вся я вытащенный из-за скобок
вопросительный выгнутый знак.
Зацепившись за солнечный круг,
вопросительный сломанный крюк.
1962
Наталья Горбаневская (1936-2013) Полное собрание стихотворений (1956–1994)
Побережье
неоконченные стихи
А.Рогинскому
Уж за полночь, и фонари
горят через один,
теперь до утренней зари
по городу броди.
Ночь соскребла с фасадов год
и соскоблила век,
и город пуст, как огород,
но город, как ковчег,
плывет, плывет и вот вплывет
в рассветный холодок,
и меж око;н и у ворот
проступит век и срок,
и ты очнешься на мосту,
над Яузой, в слезах…
* * *
Наталья Горбаневская (1936-2013) Полное собрание стихотворений (1956–1994)
Побережье
Волхонка пахнет скошенной травой,
словно Ван Гог прошелся по пригорку,
а граф Румянцев, скинув треуголку,
помахивает вверх по Моховой,
помахивает вострою косой,
покачивает острою косичкой,
но пропорхни по тротуару спичкой -
и полыхнет Волхонка полосой,
потянется от скверов и садов
чистейшая, душистейшая копоть,
и лопаться начнут, в ладоши хлопать
камни обоих Каменных мостов.
А мне, посредь пустынной мостовой
сгибая и распахивая локоть,
по Моховой, по мху сухому плакать,
поплачь, поплачь, как тетерев-косач,
скоси глаза, уставься в небеса,
не уставай, коси, не остывай,
сухою и горячею травой
пропахла кособокая Волхонка,
а город тих, как тихнет барахолка,
когда по ней проходит постовой.
* * *
Наталья Горбаневская (1936-2013) Полное собрание стихотворений (1956–1994)
Побережье
И горы глухи, и долины дики,
туманный смутен мост,
и вбиты в небо белые гвозди;ки
рассветных звезд.
И на краю земли
в окне кружится занавеска,
как весточка о лете, как повестка
на сборы земляник.
И алы пятнышки на белой кожуре
моей щеки
просохнут на полуденной жаре.
И сумерки взойдут из-за горы,
белесы и легки,
как вплывшие в туман грузовики.
Евгений Евтушенко (1932-2017) Кн ?Окно выходит в белые деревья…? 2007
?Предощущение стиха…?
В. Корнилову
Предощущение стиха
у настоящего поэта
есть ощущение греха,
что совершен когда-то, где-то…
Пусть совершен тот грех не им,
себя считает он повинным,
настолько с племенем земным
он связан чувством пуповины.
И он по свету сам не свой
бежит от славы и восторга
всегда с повинной головой,
но только поднятой высоко.
Потери мира и войны,
любая сломанная ветка
в нем вырастают до вины —
его вины — не просто века.
И жизнь своя ему страшна, —
она грешным-грешна подавно.
Любая женщина — вина,
дар без возможности отдарка.
Поэтом вечно движет стыд,
его кидая в необъятность,
и он костьми мосты мостит,
оплачивая неоплатность.
А там, а там — в конце пути,
который есть, куда ни денься,
он скажет: ?Господи, прости!..? —
на это даже не надеясь.
И дух от плоти отойдет,
и — в пекло, раем не прельщенный,
прощенный Господом, да вот
самим собою не прощенный.
1965
Ирина Ратушинская (1954-2017) Стихотворения БастианBooks 2012
?Как стеклянный шарик, невесть куда закатиться...?
Как стеклянный шарик, невесть куда закатиться
(Уж кто-то, а они всегда пропадают бесследно:
В самом трудном углу не найти,
лишь пыль на ресницах.
Паучок на стене да кружок от монетки медной).
Закатиться, я говорю, где никто не достанет:
Там стеклянные шарики катятся по ступеням,
То ли сумерки, то ли ветер между мостами —
Словом, странное место, где я не отброшу тени.
Выше горла уже подошло: закатиться —
Ото всех углов, сумасшедших лестниц и комнат!
Не писать, не звонить!
Ну разве только присниться,
Как затерянная игрушка,
которую днём не вспомнят.
1981 Киев
Ирина Ратушинская (1954-2017) Стихотворения БастианBooks 2012
?Всё круче тропа — предстало...?
Всё круче тропа — предстало
То время, что я ждала.
И горлу воздуха мало,
Но боль высоты — светла.
Хрустит ледяная плёнка,
Вмерзающая в весну,
И сердце чёрным козлёнком
Взлетает на крутизну.
А дальше — кремнём и серой,
И всё невесомей шаг,
Но здесь высочайшей мерой
Отмерится мне душа.
И если дойду — над твердью
Увижу мосты лучей,
А нет — казни меня смертью,
Моя голубая честь!
О, сколько нас есть и было
На этом горнем пути!
Лишь эхо — школьник-зубрила
Заучит:
— Пора! Лети!
1982 тюрьма КГБ, Киев
Ирина Ратушинская (1954-2017) Стихотворения БастианBooks 2012
?И я когда-нибудь — опять...?
И я когда-нибудь — опять
В мой нелюбимый город.
Скормлю монетку в автомат,
?Алло? возьмёт за горло —
И я опять скажу ?привет?
И отшатнусь от трубки:
Ори! Да, через столько лет —
Не призраком, не трупом —
Живая, мокрая (туман!),
Кто первый отогреет?
Нальёшь ли, Галицкий, стакан?
Нальёшь? Тогда скорее!
А Ленка где? Ах, здесь! Давай!
Алло, сейчас я буду!
А ты сгущёнку открывай,
Побольше ложку доставай
И дождь уйми покуда!
И будет так: тепло и свет,
И пышный друг Гораций*
Достойно примет мой привет
И с византийской грацией
Уйдёт налево — без речей,
Не щуря ведьминых очей.
А нам отшибло словеса
С размаху узнаванья.
Всё смазано — одни глаза!
Секунды замерли в часах
И пульс не отбивают.
Вот мы какие — через срок!
А в горле — как лимоном...
Мы лучше стали? Что за прок
В не столь уж отдалённом,
Не столь уж смертном — если мы
Не чище, не смелее —
Из путанки! Из мокрой тьмы!
Налей — да отогреем
Всё, что примёрзло, — не сказать,
Не выдохнуть за годы...
Звучней, стаканов голоса!
За то, что у друзей глаза
Всё те же! За свободу!
Не за эрзац по паспортам,
Не лагерь без конвоя —
За ту, что с нами даже там,
За то, что в нас — живое
Всё так же бьётся и болит!
За то, что Галицкий — пиит!
За то, что Ленка так добра,
Как будто бы не из ребра,
А из слезы сотворена!
И за Наталеньку! Она
С осанкой киевской княжны
Заварит чай из бузины,
А может, мяты. И на стол —
Стихи да хлеб, кто б ни пришёл.
Мы всё подчистим на корню...
О, хлеб друзей! Не уроню
В тебя сентиментальных слёз!
И так не высохнешь авось.
...Тут все закурят. Я одна,
Запрету мужнему верна,
На сигарету погляжу,
Вздохну — и блюдце оближу
Из-под сгущёнки. Мне дольют,
И расслабляющий уют
Меня охватит, покачнёт —
И времени тюремный счёт
Совсем отпустит. Захочу
Не электричества — свечу,
Чтоб возносилась не спеша
Её прозрачная душа,
И чтоб из воска лить цветы,
А Юрка чтоб развёл мосты,
И чтоб сверчок на огонёк
Пришёл. И мы за болтовнёй
Забудем полночь. Ну её!
Нам утро радости нальёт!
1983 тюрьма КГБ, Киев
Ирина Ратушинская (1954-2017) Стихотворения БастианBooks 2012
?И — в вечерний полёт...?
И — в вечерний полёт,
по-ребячьи раскинувши руки,
Словно в бездну,
роняя затылок в крахмальную стынь —
Пронесёмся по снам,
ни в одном не уставшие круге,
В обомлевших ветрах наводя грозовые мосты!
Мы узнаем там тех, кого вспомнить пытались,
но меркла
У границы сознанья прозрачная память веков.
Мы в неё свою жизнь наводили,
как встречное зеркало,
Но глаза ослеплял свет неведомых нам берегов.
В озареньи полёта мы будем бесстрашны и мудры,
И придут к нам крылатые звери с небесных ворот...
А в кого превратимся, ударившись оземь, наутро —
Нам ещё не известно,
и стоит ли знать наперёд?
1984 ЖХ-385/3-4, Мордовия
АРСЕНИЙ НЕСМЕЛОВ (1889-1945) СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В 2-Х ТОМАХ 2006 т.1
РАССКАЗ О КАЗНЕННОМ РЕПОРТЕРЕ (1–7)[325]
V
Был молод Джо — лишь двадцать лет
Исполнится ужо, —
И этот день, как злая плеть,
Хлестнул по сердцу Джо.
Был прежде мир криклив, но прост,
Как негритянский джесс,
Но рухнул вдруг висячий мост,
Под ним же бездна… Yes!
Скребла тоска, и в голове
Царапался наждак.
Купил Джо черный револьвер
И стал Томпсона ждать.
Метнулась дверь. Сигара, жест,
Гудка поспешный альт.
Пенсне звенит совсем как жесть,
Разбившись об асфальт.
И схвачен Джо… Угрюм, сутул,
Как статуя тоски.
И посадили Джо на стул
На электрический!..
АРСЕНИЙ НЕСМЕЛОВ (1889-1945) СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В 2-Х ТОМАХ 2006 т.1
РАССКАЗ О КАЗНЕННОМ РЕПОРТЕРЕ (1–7)[325]
VI
Тюремный священник заболел. Заменена
Опытность — чувствительностью случайного патера.
Внутренность камеры. Джо
Поднимается с кровати.
Начальник тюрьмы предлагает ему стакан вина.
Кто из жизни в смерть перекинет мост?
Но тюремщик прям, но тюремщик прост.
В позумент обшит у него рукав.
Позумент всегда в этой жизни прав.
?Эта чарочка — милосердья пай.
Пей. За мной ступай?.
Путь из жизни в смерть — пятьдесят шагов,
За твоей спиной, мальчик, дробь зубов.
?Вы святой отец? Вам, гляжу, свежо?, —
И ему стакан протянул свой Джо.
И сказал-пропел, окарин нежней:
?Вам оно нужней!?
И надменен, прям, обмахнув виски,
Сел дружок на стул электрический:
Не упал мешком и не просто сел —
Складки брюк, как франт, подтянуть успел.
Был покой в очах, был покой в плечах.
Бахыт Кенжеев Кн. ?Послания? 2011
?Всей громадой серой, стальною…?
Sous le pont Mirabeau coule la Seine…
Всей громадой серой, стальною
содрогается над Невою
долгий, долгий пролёт моста.
Воды мутные, речи простые,
на перилах коньки морские,
всё расставлено на места,
всё измерено, всё как надо,
твоя совесть как снег чиста,
и в глазах сухая прохлада.
Это спутник твой – посторонний,
спутник твой тебя проворонил,
в плечи – голову, в землю – взгляд.
Осторожный, умный, умелый,
пусть получит он полной мерой,
сам виновен, сам виноват.
А над городом небо серое,
речка, строчка Аполлинера,
вырвусь, выживу, не умру.
Я оставлю тебя в покое,
я исчезну – только с тоскою
совладать не смогу к утру,
заколотится сердце снова,
и опять не сможет меня
успокоить дождя ночного
стариковская болтовня…
11 апреля 1975
Бахыт Кенжеев Кн. ?Послания? 2011
?Я уеду, ей-Богу, уеду…?
Я уеду, ей-богу, уеду,
к морю синему, чистому свету,
буду ветру, как в юности, рад.
Я проснусь и прославлю, уехав,
шум платанов и грецких орехов,
рёв прибоя, ночной виноград.
Будет вечер алмазною сажей
покрывать каменистые пляжи,
будет море сиять допоздна,
и, дорогу нащупав не сразу,
над тяжёлым каскадом Кавказа
золотая очнётся луна.
Я уеду, конечно, уеду
превращать пораженье в победу,
буду ветром свистеть под мостом,
словно облако полуживое,
я вернусь, пролечу над Москвою,
прокружусь тополиным листом.
Неужели надеяться поздно?
Звёзды светятся ровно и розно,
догорают мои корабли.
Снится мне обнажённое море,
просыпаюсь от счастья и горя —
это пройдено, это – вдали.
Это в прошлом, а я – в настоящем,
в ледяном одиночестве спящем,
ах, как море моё далеко.
Словно детство – прохладно и трудно
под ладонями плещется чудно
голубое его молоко.
И пока я с пером и бумагой —
бродит ветер приблудной дворнягой
берегами твердеющих рек.
И ползёт, и кружит, и взлетает,
и к губам человека взметает
пресноводный нетающий снег.
Метки:
