Пинхас Саде. Тоска по Йегудит, много лет спустя. П

Женой она мне уже не была, и все же,
когда я увидел ее
опять на нашей кровати,
в неге, волосы черные
разметались по подушке,
снизошла на меня тихая радость,
покой.

Я ждал, пока проснется эта красивая, сильная
женщина, сама жизнь.
Но потом, при желтом электричестве,
она надела чулки и платье и ушла.

Так, как было, не получилось. Словно и не было того,
что было.

И потом, в субботних сумерках,
в поезде: вернуться хотя бы домой в предместье, не остаться
ни с чем, как душа после смерти.

Но вот пассажиры сошли один за другим, лишь йеменец
худой, с седой бородкой, с выводком потомков еще ехал
до конца,
в свою пустынную деревушку среди иерусалимских холмов.

Заблудший, потерянный, вдалеке от дома, и все дальше, у окна
сидел я, слезы катились из глаз, и я бормотал
молитву-не-молитву: ?да падёт на сынов вина отцов до тридцатого? и т.д.