божественная комедмя ад песнь двадцать девятая

И снова эти люди проходили.
И шли куда-то молча,не спеша.
Мои глаза немую даль молили.

И плакала усталая душа.
Вергилий мне опять сказал спокойно.
-Они в аду не стоят и гроша.

Им здесь уже давно,давно не больно.
Давно никто не любит,не грустит.
За рвом то ров...за штольней снова штольня.

И там душа болит,болит,болит.
И целый мир мучений и страданий.
На языке безумном говорит.

Ответил я -Далеких мирозданий,
Нам не найти,а путь всегда тяжел.
Здесь мир другой,совсем других изгнаний.

Учитель повернулся и ушел.
Я побежал за ним,глядя на пламя.
И этот ров пугливо обошел.

-Здесь родич мой свое сжигает знамя.
Он здесь горит и я его узнал.
Он мне кричит вдогонку слово-Амя...

-Не отвечай,учитель мне сказал.
-Он даже слов не знает от молитвы.
Он даже, здесь их знать не пожелал.

У нас в груди совсем другие битвы.
Мы крест несем вперед и навека.
Там под мостом его разрежут бритвы.

И будет два,ненужных всем,куска.
Такая участь тех,кто предал веру.
Такая участь всех...наверняка.

Я отвечал-Ненужному примеру,
Последовать так просто и легко.
Лишь только дым пронзит шипеньем сферу.

Он будет там за сферой далеко.
И два куска ненужные когда-то...
Взлетят,взлетят куда-то высоко.

И мы идем вперед и без возврата.
И новый ров уже там впереди.
И только свет далекого заката.

Тоской ответит в сердце и груди.
Мир Злых Щелей,мир злобный и надменный,
Нам тихо шепчет,что же подойди.

И этот миг опять блеснул мгновенный.
Потом опять раздался дикий рев.
И шепот этот...шепот неизменный.

Наполнил эти щели без краев.
Больницы Вальдикьяны и Мареммы,
Сардинии послали этот рев.

И запах этот был нежнее геммы.
Он словно яд пронзал и говорил.
И раны,словно страшные поэмы.

Где гной и гной чернила растворил.
Но мы идем свой шаг не ускоряя.
И каждый крик нам в сердце...криком был.

Другая жизнь,уже совсем другая.
У наших ног вопила и текла.
Летела вдаль о муках причитая.

И где-то там бросала все...тела.
Сама чума или сама проказа.
Здесь новый мир мучений создала.

Без воли,без любви и без приказа.
А просто так в бездушной кутерьме,
Они летят вдоль огненного лаза.

По этой огнедышащей тюрьме.
И дух слепой,и дух немой...и снова.
Они сплетали тени на стене.

И вот опять могила не готова.
И ждут ее...и снова говорят.
Душа,душа...сурова,не сурова.

Душа,душа ты здесь познала ад.
Пусть эти души навека чужие.
И сколько их и что они хотят.

И вот они упали,как слепые.
И вот опять пустынно и темно.
Сидят там двое,тихие и злые.

А сковородка красная давно.
И ждут они,когда она коснется...
А что потом случится...все равно.

Один молчит,другой уже скребется.
Один кричит,другой уже упал.
И алый блеск дрожаньем отзовется.

И странный запах в бездну побежал.
И снова души перевиты светом.
И снова я их всех не сосчитал.

-О,ты скажи и поделись советом.
Я так хочу от вас скорей узнать.
Здесь есть средь вас,кто был тогда поэтом.

Латинский мир,кто может воспевать.
Сказал учитель тихо и печально.
И стал глядеть куда-то вдаль,опять.

-А это мы!И это наша тайна!
Когда-то мы латинским говорком...
Такая встреча здесь всегда случайна.

Ты кто такой! С каким идешь стихом!
И вождь сказал-Я с ним иду по аду...
Мы только там стояли за углом.

Они вдвоем мне бросили по взгляду.
Поднялись вдруг и тихо подошли.
И принесли зловонную прохладу.

Которую за спинами нашли.
-Спроси у них,чего б они хотели.
И лучше их держи на той...дали.

-Когда-то вместе мы устало пели.
И думали,и верили себе.
Я так хочу чтоб все вы разумели.

Вы ту страну оставили в мольбе.
Откуда вы и кто вас знал когда-то.
И где ваш дом остался на скале.

-Альберто жил на Сьене так крылато.
Я жил в Ареццо,тихий городок.
Любил бродить с заката до заката.

И каждый день писал немного строк.
Тот город часто видится ночами.
Его забыть я даже здесь не смог.

Я был алхимик,это между нами.
Но все равно об этом бог узнал.
Верней не бог, а сам Минос с друзьями.

И в этот ров навеки затолкал.
Я отрицал какое-то значенье.
Я словно этот как его...Дедал.

-Какое этот странное паренье.
Я прошептал учителю опять.
Какая мощь,какое отрешенье.

Какая роковая благодать!
Другой кричит-Вы что вдвоем рехнулись!
Ведь мы в аду,куда же нам взлетать.

Долги за нами даже в ад тянулись.
Нас Стрикки даже здесь сумел достать.
Гвоздики от Никколо все согнулись.

Но Качча их сумел перепродать.
Потом кутил по городу без меры.
И Абольятто взялся обоссать.

Он обсыкал...и с ним все кавалеры.
А этот,что так нежно говорил...
Алхимией создал другие меры.

Подделывал металлы и копил.
Он разорял детей и вдов скорбящих.
Он не поэт,он жулик и дебил.

Поэтов мало в жизни настоящих...

Я помню,как-то скорбно говорил...