ЖДУ ТОГО ДНЯ перевод с украинского

Чекаю дня, коли соб? скажу (Л?на Костенко)

Чекаю дня, коли соб? скажу:
оця строфа, нарешт?, досконала.
О, як тод?, мабуть, я затужу!
? як захочу, щоб вона сконала.

? як злякаюсь: а куди ж тепер?!
Уже вершина, де ж мо? дороги?

...В?н був старий. Старий в?н був. Помер.
Йому лизали руки еп?логи.

Йому приснився жилавий гран?т.
Смертельна туга плакала органно,
В?н Богом був. ? в?н створив св?й св?т.
? одвернувся: все було погано.
Блукали руки десь на ман?вцях,
тьмян?ли фрески ? пручались брили.
Були т? руки в саднах ? в рубцях –
усе життя з кам?нням говорили.
Вже й небо ?. А стел? все нема.
П?шли дощ?. Хитались риштування.
Внизу ревла ? тюкала юрма.
Вагою пензля металися вагання.
А в?н боявся впасти на юрму.
См?ялись в спину ск?фи ? етруски.
? в?н з?рвавсь. Не боляче йому,
бо в?н розбився на кам?нн? друзки.
? ось лежить. Нема кому стулить
його в одне на плитах базил?ки...

...Прокинувся. Н?чого не болить.
Все в?днялось. ? це уже нав?ки,

Нажився в?н. ? недруг?в нажив.
Було йому без року дев'яносто.
Життя стужив ? друз?в пережив,
? умирав зажурено ? просто.

Важк? пов?ки... стежечка сльози…
? жаль безм?рний одн??? втрати:
“В мистецтв? я п?знав лише ази.
Лише ази! Як шкода умирати...”

Земля пером. Чудний був чолов?к.
Душа понад межею витривалост?.
Щоб так шукати, ? за ц?лий в?к –
лише ази! – н? грана досконалост?.

Ти, незглибима сов?сте майстр?в,
тоб? не страшно нав?гац?й Лети!
Тяжкий був час. Тепер кого не стр?в, –
ус? митц?, художники й поети.

Вс? ген??. На в?чн? терези
кладуть шедеври у сво?й щедрот?.
Той, хто п?знав в мистецтв? лиш ази,
був М?келанджело Буонаррот?.

ЖДУ ТОГО ДНЯ… (перевод П.Голубкова)

Жду того дня, когда себе скажу:
Эта строфа, похоже, идеальна.
О, как тогда я, видно, затужу!
Как захочу, чтоб ты исчезла моментально.

Как испугаюсь: а теперь куда?!
Уже вершина, где ж мои дороги?

…Он старый был. Старик ушел ?туда?.
Ему лизали руки эпилоги.

...Ему приснился жилистый гранит.
Печаль кончины плакала органно.
Он Богом был. Свой мир был им открыт.
Он отвернулся: мир был не желанным.
Блуждали руки где-то на фальцАх
Тускнели фрески, глыбы больно били.
Все пальцы были в ссадинах, в рубцах –
Они всю жизнь с камнЯми говорили.

Уже есть небо. Нет лишь потолка.
Пошли дожди. Риштовки так шатались.
Внизу ревела, тюкала толпа.
Весом кистей сомнения метались.
А он упасть боялся на толпу.
Смех скифов и этрусков в спину впился.
И он сорвался. Больно не ему,
Ведь он об камни вдребезги разбился.
И он лежит. И некому слепить
На плитах базилИки человека…

...Проснулся. Ничего уж не болит.
Всё отнялось. И это уж навеки.

Нажился он. И недругов нажил.
Без года ему было девяносто.
Жизнь оттужил, друзей всех пережил,
И умирал так грустно и так просто.

Тяжкие веки, капелька слезы…
В одной утрате он успел признаться:
?В искусстве я познал только азы.
Только азы! Как жалко расставаться…?

Земля пером. Чудной был человек.
С душой сверхчеловеческого свойства.
Чтоб так искать, и чтоб за целый век –
?Только азы!? – ни грана превосходства.

Ты, совесть гениальных мастеров,
Ты не страшишься навигаций Леты!
Был тяжкий час. Теперь любой готов -
Все скульпторы, художники, поэты.

Все гении. На Вечности весы
Кладут ?шедевры? - сколько Вам? Извольте.

…Тот, кто ?познал в искусстве лишь азы?,
Был Микеланджело Буонаротти.