молитва-79
ХУДОЖНИЦА ИЗ ГРЕЦИИ IRA TSANTEKIDOU
********************
МОЛИТВА
...Дитя моё, тебе – мои молитвы,\ к тебе моя – пустынею безводной – \ душа взывает: Куполом Лиловым,\ Далёкою Холодною Звездою\ в её безумном зеркале – останься!.. Ольга Иванова
Ora pro nobis...\ Молитесь за нас! Молитесь за нас!\ Чтобы мы низверглись на города,\ словно ястребы на добычу,\ чтобы наша отвага никогда нас не оставляла, никогда,\ чтобы наша быстрота никогда нас не покидала, никогда,\ чтобы наши моторы никогда не смолкали, никогда,\ чтобы зенитки никогда не встречали нас, никогда,\ чтобы фабричные гудки и сирены\ никогда не предупреждали детей, никогда, Эйс Криге. Перевод Е.Витковского ПЕСНЯ ФАШИСТСКИХ БОМБАРДИРОВЩИКОВ
А ктo-тo мoлитcя, cмeшнo и cуeвeрнo,\ приняв ee зa вeчнocть впoпыxax. Сергей Магид
А мы поумнели и жалких молитв уже не твердим наугад -\ навряд ли безмолвная гостья сулит\ особенный мор или глад. Бахыт Кенжеев Когда у часов истекает завод,
Ах, ?Клаус?, милый, ты скажи на милость\ как много слышал тайн и нежных слов\ и сколько пар, склоняясь к свечам, молилась,\ на свадебный алтарь твоих углов! Николай Игнатенко
Ах, неужели я здесь была, \ Ох, неужели брала перо \ И выводила алое А \ И золотое О?\ Я ли талдычила при свече \ Вместо молитвы, - ах неужель, - \ Что человек - есть черное ЧЕ \ И только в люльке - ЭЛЬ? \ И неужели меня здесь нет, \ Где и среди суеты сует \ Кажда буква имеет цвет, \\ Каждое имя - свет. Инна Лиснянская 1995
НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ (1886-1921)
СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВКЛЮЧЕННЫЕ В ПРИЖИЗНЕННЫЕ СБОРНИКИ
Сегодня у берега нашего бросил
Свой якорь досель незнакомый корабль,
Мы видели отблески пурпурных весел,
Мы слышали смех и бряцание сабль.
Тяжелые грузы корицы и перца,
Красивые камни и шкуры пантер,
Все, все, что ласкает надменное сердце,
На том корабле нам привез Люцифер.
Мы долго не ведали, враг это, друг ли.
Но вот капитан его в город вошел,
И черные очи горели, как угли,
И странные знаки пестрили камзол.
За ним мы спешили толпою влюбленной,
Смеялись при виде нежданных чудес,
Но старый наш патер, святой и ученый,
Сказал нам, что это противник небес.
Что суд приближается страшный, последний,
Что надо молиться для встречи конца…
Но мы не поверили в скучные бредни
И с гневом прогнали седого глупца.
Ушел он в свой домик, заросший сиренью,
Со стаею белых своих голубей…
А мы отдалися душой наслажденью,
Веселым безумьям богатых людей.
Мы сделали гостя своим бургомистром –
Царей не бывало издавна у нас, –
Дивились движеньям, красивым и быстрым,
И молниям черных, пылающих глаз.
Мы строили башни, высоки и гулки,
Украсили город, как стены дворца,
Остался лишь бедным, в глухом переулке,
Сиреневый домик седого глупца.
Он враг золотого, роскошного царства,
Средь яркого пира он горестный крик,
Он давит нам сердце, лишенный коварства,
Влюбленный в безгрешность седой бунтовщик.
Довольно печали, довольно томлений!
Омоем сердца от последних скорбей!
Сегодня пойдем мы и вырвем сирени,
Камнями и криком спугнем голубей.
<<1906 >>
* * *
НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ (1886-1921)
СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВКЛЮЧЕННЫЕ В ПРИЖИЗНЕННЫЕ СБОРНИКИ
Перед ночью северной, короткой
И за нею – зори, словно кровь…
Подошла неслышною походкой,
Посмотрела на меня любовь…
Отравила взглядом и дыханьем,
Слаще роз дыханьем, и ушла –
В белый май с его очарованьем,
В лунные, слепые зеркала…
У кого я попрошу совета,
Как до легкой осени дожить,
Чтобы это огненное лето
Не могло меня испепелить?
Как теперь молиться буду Богу,
Плача, замирая и горя,
Если я забыл мою дорогу
К каменным стенам монастыря…
Если взоры девушки любимой –
Слаще взоров жителей высот,
Краше горнего Иерусалима –
Летний сад и зелень сонных вод…
<<1917 >>
* * *
Поэзия белорусской эмиграции
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2015
Сергей Ясень, более известен как Янка Запрудник (наст. имяСергей Вильчицкий), родился на Новогрудчине. В 1944 г. уехал в Германию. Общественный деятель Белорусской диаспоры в США, почетный член Белорусского ПЭН-центра. Живет в США.
Сергей Ясень (род. 1926)
Углекопы
С углём смешавшись во мгле
Лежат пласты мрака липкие.
Слезами чёрными всхлипывая,
Жалуются на что-то земле?
И тихо, тихо…
Нет… Что-то сдвинулось!
Всколыхнулась во сне своём
темнота.
Смотри!
Вон идут!
Эй, кто там?
Вы слышите?!
Идут сюда!
Что вы ищите здесь, двуногие?
Какой вас дьявол сюда привёл?!
А там огоньки, огоньки…
Как много их —
Колышутся на гребнях незримых волн.
Плывут гуськом —
огонёк за огоньком.
Не кричи: на испуг не возьмёшь —
В глазах их упрямство светится.
Живой пилой в стены врежутся
И застонет земля, и забьёт её дрожь.
Станет крошиться земли нутро…
Вздыхает, дышит…
Вгрызается сталь в земное ядро.
В дьявольском грохоте слышно:
— Долби! Долби! — Откроется…
Не прогляди!
А тех, кто теперь остановится,
ждёт беда впереди!
Первой схватки закончился гром.
И опять на незримых волнах —
То вверх, то вниз —
замигали.
Поплыли гуськом
Огонёк за огоньком…
С углём смешавшись во мгле
Лежат пласты мрака липкие.
Слезами чёрными всхлипывая,
Видно, жалуются на что-то земле.
Осенняя песня
Падают листья, падают с клёнов
Музыкой тихой и монотонной.
Стелются листья в сумраке дальнем
Счастьем прошедшим, вздохом прощальным.
Золото листьев, синь поднебесья,
Жёлтая осень, грустная песня.
Тихой молитвой сладко ей литься:
Падают листья, падают листья.
1953
ЕКАТЕРИНА ГОРБОВСКАЯ Оно, конечно, ёклмн…
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 43, 2012
Всё умещается в две трети,
А третьей трети будто нет,
И вам давно уже не светит
Туманность ваших Андромед,
И вам давно уже не в радость,
Когда над пропастью, во ржи…
О, моя страсть, о, моя слабость,
О, седовласые мужи,
Учите ваших жён молиться
И запирайте дочерей,
Когда с утра ругают птицы
Ночные оргии зверей.
ЮЛИЯ ДРАБКИНА Я покажу тебе места
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 43, 2012
* * *
Пойдём, я покажу тебе места
на самом дне житейского колодца,
где каждый вечер ;– ;с чистого листа,
на случай, если утро не начнётся,
где боль уходит на ночь только в стих,
где каждый слог поэтому неистов,
где солнце смертоносно для своих,
но воплощает радость для туристов,
где полной тишины на полчаса
навряд дождёшься, терпелив и кроток,
где режут слух густые голоса
прокуренных насквозь восточных тёток,
где, веря, что останутся в раю,
спешат занять места в воротах рая,
как те, что проживают жизнь свою,
молитвенником книги заменяя,
где, выбрав подешевле из отрав,
я, нетрезва, разнузданно-игрива,
как девка, стыд и совесть потеряв,
вползаю на колени Тель-Авива,
где умирать умеют налегке,
нарочно не зализывая раны,
где, думая на русском языке,
я так устала жить на иностранном,
где по ночам бормочет на луну
какой-то полоумный местный тесла…
Пойдём, я покажу тебе страну,
в которой, вопреки всему, воскресла.
НЕВА 5’2020
Мария ЗАТОНСКАЯ
БАРАК
1
Когда мне было четыре года, я боялась, что умрет мама.
Если бы кто-то сказал мне: Богу молись, я, наверное, стала бы истовой христианкой. Отче, хныкала бы, упаси.
Но мне не сказали.
Сейчас
иногда нашептываю: Боже, Боже.
Я ему привираю, но это спасает, похоже.
2
Плачет хрупкое человеческое у меня на плече: продавщица Люда, автомеханик Вова, военный контрактник Максим.
Плачут матерными словами,
плевками,
всем прочим.
По-разному выживают,
как-то выкручиваются,
вечером встречаются на пятиметровой кухне,
а с ними я — вроде бы как в придачу,
на моих коленях живот собачий,
и всем хорошо,
и все хорошо плачем.
3
Летом у нас всегда весело: лавочка, песенка. Ленка в темных очках, у нее со вчера судимость, затягивается, отхлебывает из горла:
?Он сильно меня обидел, вот я его избила?, —
радио трещит: ла-ла-ла, она: ?Ду-ду-ду...
а вообще, я всегда хотела работать в детском саду, футболочки, юбочки, щечки...
Дочку... ?
4
Смотрю на Катьку, Катька мне говорит: — Страшно, страшно, — говорит, — Машка.
Она сжала зубы и смотрит в стол, но все еще говорит —
вон пошутила про вчерашнюю попойку мужа.
Я думаю: ?Могло быть хуже,
все могло быть хуже, хорошо, что вот так?.
Молчу ей:
—Мне тоже страшно, но по-другому никак.
5
Дождь выпрыгивает, с разбега падает на человека.
Семенит по детской площадке, деревянной лошадке.
И кажется человеку: ничего нет, кроме всего этого, что поет.
Люди из окон смотрят, как я открываю рот, стою тут.
И тоже поют.
********************
МОЛИТВА
...Дитя моё, тебе – мои молитвы,\ к тебе моя – пустынею безводной – \ душа взывает: Куполом Лиловым,\ Далёкою Холодною Звездою\ в её безумном зеркале – останься!.. Ольга Иванова
Ora pro nobis...\ Молитесь за нас! Молитесь за нас!\ Чтобы мы низверглись на города,\ словно ястребы на добычу,\ чтобы наша отвага никогда нас не оставляла, никогда,\ чтобы наша быстрота никогда нас не покидала, никогда,\ чтобы наши моторы никогда не смолкали, никогда,\ чтобы зенитки никогда не встречали нас, никогда,\ чтобы фабричные гудки и сирены\ никогда не предупреждали детей, никогда, Эйс Криге. Перевод Е.Витковского ПЕСНЯ ФАШИСТСКИХ БОМБАРДИРОВЩИКОВ
А ктo-тo мoлитcя, cмeшнo и cуeвeрнo,\ приняв ee зa вeчнocть впoпыxax. Сергей Магид
А мы поумнели и жалких молитв уже не твердим наугад -\ навряд ли безмолвная гостья сулит\ особенный мор или глад. Бахыт Кенжеев Когда у часов истекает завод,
Ах, ?Клаус?, милый, ты скажи на милость\ как много слышал тайн и нежных слов\ и сколько пар, склоняясь к свечам, молилась,\ на свадебный алтарь твоих углов! Николай Игнатенко
Ах, неужели я здесь была, \ Ох, неужели брала перо \ И выводила алое А \ И золотое О?\ Я ли талдычила при свече \ Вместо молитвы, - ах неужель, - \ Что человек - есть черное ЧЕ \ И только в люльке - ЭЛЬ? \ И неужели меня здесь нет, \ Где и среди суеты сует \ Кажда буква имеет цвет, \\ Каждое имя - свет. Инна Лиснянская 1995
НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ (1886-1921)
СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВКЛЮЧЕННЫЕ В ПРИЖИЗНЕННЫЕ СБОРНИКИ
Сегодня у берега нашего бросил
Свой якорь досель незнакомый корабль,
Мы видели отблески пурпурных весел,
Мы слышали смех и бряцание сабль.
Тяжелые грузы корицы и перца,
Красивые камни и шкуры пантер,
Все, все, что ласкает надменное сердце,
На том корабле нам привез Люцифер.
Мы долго не ведали, враг это, друг ли.
Но вот капитан его в город вошел,
И черные очи горели, как угли,
И странные знаки пестрили камзол.
За ним мы спешили толпою влюбленной,
Смеялись при виде нежданных чудес,
Но старый наш патер, святой и ученый,
Сказал нам, что это противник небес.
Что суд приближается страшный, последний,
Что надо молиться для встречи конца…
Но мы не поверили в скучные бредни
И с гневом прогнали седого глупца.
Ушел он в свой домик, заросший сиренью,
Со стаею белых своих голубей…
А мы отдалися душой наслажденью,
Веселым безумьям богатых людей.
Мы сделали гостя своим бургомистром –
Царей не бывало издавна у нас, –
Дивились движеньям, красивым и быстрым,
И молниям черных, пылающих глаз.
Мы строили башни, высоки и гулки,
Украсили город, как стены дворца,
Остался лишь бедным, в глухом переулке,
Сиреневый домик седого глупца.
Он враг золотого, роскошного царства,
Средь яркого пира он горестный крик,
Он давит нам сердце, лишенный коварства,
Влюбленный в безгрешность седой бунтовщик.
Довольно печали, довольно томлений!
Омоем сердца от последних скорбей!
Сегодня пойдем мы и вырвем сирени,
Камнями и криком спугнем голубей.
<<1906 >>
* * *
НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ (1886-1921)
СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВКЛЮЧЕННЫЕ В ПРИЖИЗНЕННЫЕ СБОРНИКИ
Перед ночью северной, короткой
И за нею – зори, словно кровь…
Подошла неслышною походкой,
Посмотрела на меня любовь…
Отравила взглядом и дыханьем,
Слаще роз дыханьем, и ушла –
В белый май с его очарованьем,
В лунные, слепые зеркала…
У кого я попрошу совета,
Как до легкой осени дожить,
Чтобы это огненное лето
Не могло меня испепелить?
Как теперь молиться буду Богу,
Плача, замирая и горя,
Если я забыл мою дорогу
К каменным стенам монастыря…
Если взоры девушки любимой –
Слаще взоров жителей высот,
Краше горнего Иерусалима –
Летний сад и зелень сонных вод…
<<1917 >>
* * *
Поэзия белорусской эмиграции
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2015
Сергей Ясень, более известен как Янка Запрудник (наст. имяСергей Вильчицкий), родился на Новогрудчине. В 1944 г. уехал в Германию. Общественный деятель Белорусской диаспоры в США, почетный член Белорусского ПЭН-центра. Живет в США.
Сергей Ясень (род. 1926)
Углекопы
С углём смешавшись во мгле
Лежат пласты мрака липкие.
Слезами чёрными всхлипывая,
Жалуются на что-то земле?
И тихо, тихо…
Нет… Что-то сдвинулось!
Всколыхнулась во сне своём
темнота.
Смотри!
Вон идут!
Эй, кто там?
Вы слышите?!
Идут сюда!
Что вы ищите здесь, двуногие?
Какой вас дьявол сюда привёл?!
А там огоньки, огоньки…
Как много их —
Колышутся на гребнях незримых волн.
Плывут гуськом —
огонёк за огоньком.
Не кричи: на испуг не возьмёшь —
В глазах их упрямство светится.
Живой пилой в стены врежутся
И застонет земля, и забьёт её дрожь.
Станет крошиться земли нутро…
Вздыхает, дышит…
Вгрызается сталь в земное ядро.
В дьявольском грохоте слышно:
— Долби! Долби! — Откроется…
Не прогляди!
А тех, кто теперь остановится,
ждёт беда впереди!
Первой схватки закончился гром.
И опять на незримых волнах —
То вверх, то вниз —
замигали.
Поплыли гуськом
Огонёк за огоньком…
С углём смешавшись во мгле
Лежат пласты мрака липкие.
Слезами чёрными всхлипывая,
Видно, жалуются на что-то земле.
Осенняя песня
Падают листья, падают с клёнов
Музыкой тихой и монотонной.
Стелются листья в сумраке дальнем
Счастьем прошедшим, вздохом прощальным.
Золото листьев, синь поднебесья,
Жёлтая осень, грустная песня.
Тихой молитвой сладко ей литься:
Падают листья, падают листья.
1953
ЕКАТЕРИНА ГОРБОВСКАЯ Оно, конечно, ёклмн…
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 43, 2012
Всё умещается в две трети,
А третьей трети будто нет,
И вам давно уже не светит
Туманность ваших Андромед,
И вам давно уже не в радость,
Когда над пропастью, во ржи…
О, моя страсть, о, моя слабость,
О, седовласые мужи,
Учите ваших жён молиться
И запирайте дочерей,
Когда с утра ругают птицы
Ночные оргии зверей.
ЮЛИЯ ДРАБКИНА Я покажу тебе места
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 43, 2012
* * *
Пойдём, я покажу тебе места
на самом дне житейского колодца,
где каждый вечер ;– ;с чистого листа,
на случай, если утро не начнётся,
где боль уходит на ночь только в стих,
где каждый слог поэтому неистов,
где солнце смертоносно для своих,
но воплощает радость для туристов,
где полной тишины на полчаса
навряд дождёшься, терпелив и кроток,
где режут слух густые голоса
прокуренных насквозь восточных тёток,
где, веря, что останутся в раю,
спешат занять места в воротах рая,
как те, что проживают жизнь свою,
молитвенником книги заменяя,
где, выбрав подешевле из отрав,
я, нетрезва, разнузданно-игрива,
как девка, стыд и совесть потеряв,
вползаю на колени Тель-Авива,
где умирать умеют налегке,
нарочно не зализывая раны,
где, думая на русском языке,
я так устала жить на иностранном,
где по ночам бормочет на луну
какой-то полоумный местный тесла…
Пойдём, я покажу тебе страну,
в которой, вопреки всему, воскресла.
НЕВА 5’2020
Мария ЗАТОНСКАЯ
БАРАК
1
Когда мне было четыре года, я боялась, что умрет мама.
Если бы кто-то сказал мне: Богу молись, я, наверное, стала бы истовой христианкой. Отче, хныкала бы, упаси.
Но мне не сказали.
Сейчас
иногда нашептываю: Боже, Боже.
Я ему привираю, но это спасает, похоже.
2
Плачет хрупкое человеческое у меня на плече: продавщица Люда, автомеханик Вова, военный контрактник Максим.
Плачут матерными словами,
плевками,
всем прочим.
По-разному выживают,
как-то выкручиваются,
вечером встречаются на пятиметровой кухне,
а с ними я — вроде бы как в придачу,
на моих коленях живот собачий,
и всем хорошо,
и все хорошо плачем.
3
Летом у нас всегда весело: лавочка, песенка. Ленка в темных очках, у нее со вчера судимость, затягивается, отхлебывает из горла:
?Он сильно меня обидел, вот я его избила?, —
радио трещит: ла-ла-ла, она: ?Ду-ду-ду...
а вообще, я всегда хотела работать в детском саду, футболочки, юбочки, щечки...
Дочку... ?
4
Смотрю на Катьку, Катька мне говорит: — Страшно, страшно, — говорит, — Машка.
Она сжала зубы и смотрит в стол, но все еще говорит —
вон пошутила про вчерашнюю попойку мужа.
Я думаю: ?Могло быть хуже,
все могло быть хуже, хорошо, что вот так?.
Молчу ей:
—Мне тоже страшно, но по-другому никак.
5
Дождь выпрыгивает, с разбега падает на человека.
Семенит по детской площадке, деревянной лошадке.
И кажется человеку: ничего нет, кроме всего этого, что поет.
Люди из окон смотрят, как я открываю рот, стою тут.
И тоже поют.
Метки:
