Р. Киплинг. Прием на равнине. Пер. с англ
ПРИЕМ НА РАВНИНЕ
Рэдьярд Киплинг
Слетайтеся сразу, все музы Парнаса!
Усердный мой лоб хоть чуток остудить:
Спешил что есть мочи Лахор этой ночью,
Почтить Королеву, Сэр-Чарльза почтить.
Там пунки качали, аккорды звучали,
Мундиры блистали у главных дверей;
Гляди-ка, народу столпилось у входа –
Ну, прОдыха нету от местных джентрей!
На этот на случай – полковники тучей,
И в белом, и в хаки, в шнурах эполет;
А штатских – мильоны, от жара стомлёны,
И тают в одёжке, и сходят на нет.
Сияют пластины, расправлены спины,
Пускай размякает на шее крахмал;
А медики ножны придержут надежно –
Красивше плюмажей я ввек не видал!
Немало тут знати, Пенджаб при параде,
По залу кружится – ты только гляди;
А там субадары, суровы, поджары,
В медалях и звёздах стоят впереди.
Их шпоры колючи, ремни их цеплючи,
Мы мимо проходим по дюжине враз;
Вот так в изумленьи, в поту и томленьи
Мы все Королеву прославим сейчас.
Но благость, но милость! Такое не снилось –
Цветы принимают судья за судьей;
А дальше-то стража, не двинутся даже,
И только следят, как идем мы гурьбой.
Кто кланялся тихо, а кто – больно лихо,
Другой же кивнул, будто всё нипочем;
Вон тот поскользнулся, а этот запнулся,
Но все просочились сквозь важный Прием.
Полегче в толпе нам – сбежим по ступеням,
Закусим снаружи, где звёзд хоровод;
В глазах задвоится, замаслятся лица,
Под звон амуниций веселье пойдет.
Примечания
24 мая 1886 года в Лахоре был устроен большой прием в честь 67-летия Королевы Виктории. Гостей принимал Сэр Чарльз Атчисон (1832-1896), вице-губернатор Пенджаба.
Пунка – большое опахало, подвешенное к потолку; обычно приводилось в движение вручную с помощью ремней.
К моменту начала приема (после десяти вечера) температура могла быть за тридцать градусов Цельсия, отсюда размякающие крахмальные воротнички и прочее.
Офицеры медицинской службы придерживают ножны левой рукой, отдавая честь правой – в отличие от салютующих саблей обычных войсковых офицеров.
Субадары (или субедары) – индийские офицеры высших рангов. Парадная форма включала сабли, а у кавалерийских офицеров также и шпоры.
По-видимому, рядовые проходили приветствовать вице-губернатора группами (в оригинале – по десять-пятнадцать).
A Lev;e in the Plains
(Lev;ety in the Plains)
Come here, ye lasses av swate Parnassis!
Kape cool me hid while me pen recalls
That night av tormint whan all Lahore wint
To honour the Quane an' our great Sorr Charles.
There was music brayin' an' punkahs swayin',
An' men dishplavin' their uniform;
An' the native ginthry they thronged the inthry;
An' oh, by Jabers! 'twas powerful warm!
There was Colonels more there than I could score there,
In white an' khaki an' knots an' bows;
An' the bowld Civilians they came in millions,
Meltin' away under toight dress-clo'es.
There was gowld in plastrons on epigastrons,
An' stand-up collars that lay down flat;
An' the Doctors splindid, wid swords attinded,
An' hearse-plumes wavin' above their hat.
The whole Punjab there, in sum'shus garb there,
Paraded grandly the Aujence Hall;
An' the Shubadars, wid their midals and shtars,
Stud up to attintion fbrninst the wall.
Thin spurs were scratchin' an' sword-belts catchin'
As they let the batch in at ten-fiftane,
An' we stud perspirin' wid zeal ontirin'
To the greater glory av England's Quane.
But oh! the dignity, the moild benignity,
Whin the Chief Coort judges tuk the flure;
A-standin' sinthry in the private inthry,
An' watchin' the rest av us march before.
So some bowed nately, an' some too stately,
An' some went noddin' aisy an' free;
An' some went trippin', an' some went skippin',
But all went dhrippin' through the big Levee.
Thin down the stairway we ran for airway,
An' tuk refreshments whan all was done;
Wid scabbards clinkin' an' men a-drinkin',
An' the shtars a-winkin' to watch the fun.
Рэдьярд Киплинг
Слетайтеся сразу, все музы Парнаса!
Усердный мой лоб хоть чуток остудить:
Спешил что есть мочи Лахор этой ночью,
Почтить Королеву, Сэр-Чарльза почтить.
Там пунки качали, аккорды звучали,
Мундиры блистали у главных дверей;
Гляди-ка, народу столпилось у входа –
Ну, прОдыха нету от местных джентрей!
На этот на случай – полковники тучей,
И в белом, и в хаки, в шнурах эполет;
А штатских – мильоны, от жара стомлёны,
И тают в одёжке, и сходят на нет.
Сияют пластины, расправлены спины,
Пускай размякает на шее крахмал;
А медики ножны придержут надежно –
Красивше плюмажей я ввек не видал!
Немало тут знати, Пенджаб при параде,
По залу кружится – ты только гляди;
А там субадары, суровы, поджары,
В медалях и звёздах стоят впереди.
Их шпоры колючи, ремни их цеплючи,
Мы мимо проходим по дюжине враз;
Вот так в изумленьи, в поту и томленьи
Мы все Королеву прославим сейчас.
Но благость, но милость! Такое не снилось –
Цветы принимают судья за судьей;
А дальше-то стража, не двинутся даже,
И только следят, как идем мы гурьбой.
Кто кланялся тихо, а кто – больно лихо,
Другой же кивнул, будто всё нипочем;
Вон тот поскользнулся, а этот запнулся,
Но все просочились сквозь важный Прием.
Полегче в толпе нам – сбежим по ступеням,
Закусим снаружи, где звёзд хоровод;
В глазах задвоится, замаслятся лица,
Под звон амуниций веселье пойдет.
Примечания
24 мая 1886 года в Лахоре был устроен большой прием в честь 67-летия Королевы Виктории. Гостей принимал Сэр Чарльз Атчисон (1832-1896), вице-губернатор Пенджаба.
Пунка – большое опахало, подвешенное к потолку; обычно приводилось в движение вручную с помощью ремней.
К моменту начала приема (после десяти вечера) температура могла быть за тридцать градусов Цельсия, отсюда размякающие крахмальные воротнички и прочее.
Офицеры медицинской службы придерживают ножны левой рукой, отдавая честь правой – в отличие от салютующих саблей обычных войсковых офицеров.
Субадары (или субедары) – индийские офицеры высших рангов. Парадная форма включала сабли, а у кавалерийских офицеров также и шпоры.
По-видимому, рядовые проходили приветствовать вице-губернатора группами (в оригинале – по десять-пятнадцать).
A Lev;e in the Plains
(Lev;ety in the Plains)
Come here, ye lasses av swate Parnassis!
Kape cool me hid while me pen recalls
That night av tormint whan all Lahore wint
To honour the Quane an' our great Sorr Charles.
There was music brayin' an' punkahs swayin',
An' men dishplavin' their uniform;
An' the native ginthry they thronged the inthry;
An' oh, by Jabers! 'twas powerful warm!
There was Colonels more there than I could score there,
In white an' khaki an' knots an' bows;
An' the bowld Civilians they came in millions,
Meltin' away under toight dress-clo'es.
There was gowld in plastrons on epigastrons,
An' stand-up collars that lay down flat;
An' the Doctors splindid, wid swords attinded,
An' hearse-plumes wavin' above their hat.
The whole Punjab there, in sum'shus garb there,
Paraded grandly the Aujence Hall;
An' the Shubadars, wid their midals and shtars,
Stud up to attintion fbrninst the wall.
Thin spurs were scratchin' an' sword-belts catchin'
As they let the batch in at ten-fiftane,
An' we stud perspirin' wid zeal ontirin'
To the greater glory av England's Quane.
But oh! the dignity, the moild benignity,
Whin the Chief Coort judges tuk the flure;
A-standin' sinthry in the private inthry,
An' watchin' the rest av us march before.
So some bowed nately, an' some too stately,
An' some went noddin' aisy an' free;
An' some went trippin', an' some went skippin',
But all went dhrippin' through the big Levee.
Thin down the stairway we ran for airway,
An' tuk refreshments whan all was done;
Wid scabbards clinkin' an' men a-drinkin',
An' the shtars a-winkin' to watch the fun.
Метки:
