Юджин Ли-Гамильтон. Воображенные сонеты 70-79

70. Ликид – Мильтону
(1637 г.)

Венки, что мы приносим на могилы,
Завянут быстро. Так толпа вразброд
Выходит из кладбищенских ворот,
А вышла – и покойника забыла.

И, так же точно, никакая сила
Венки из камня не убережет;
Надгробный мрамор, склепа гордый свод
Равно разрушат времени зубила.

Но будут жить сплетенные тобою
Венки, которым не назначен срок,
От тления хранимые судьбою.

Жестокий шквал швыряет мой челнок,
И дышит смертью море штормовое…
Прошу тебя: сплети по мне венок.

71. Галилей – Земле
(1638 г.)

И все-таки вращается она:
И города, и веси, и народы,
И пики гор, и вспененные воды –
Но не прольется капля ни одна.

Такая доля Богом суждена:
Беспыльными путями небосвода
Шаров гигантских мчатся хороводы –
И ей кружить без отдыха и сна.

Земля, твой трепет чувствую стопой
И вижу: во вселенской панораме
Ты проплываешь хрупкой скорлупой,

Несомая небесными реками,
Где, чтобы нас вести во тьме слепой,
Господь развесил звезды маяками.

72. Мазаньелло – герцогу д'Аркосу
(1647 г.)

Ты видел, как Везувия глава
Во тьме играет красными огнями,
Рожденными в его бездонной яме,
И прочь стремятся голубь и сова?

А через миг вскипает синева
Громами и летящими камнями,
И лава смертоносными струями
Сжигает все – дома и дерева.

Вот так Неаполь под твоей рукой
В тугие кандалы закован прочно,
Но слышишь? ропщет скованный народ.

И невдолге твой кончится покой,
И дрогнет твердь, хотя не скажет точно
Никто, когда сие произойдет.

73. Исаак Вальтон – реке и ручью
(1650 г.)

Что мне милей – неспешная река,
Где ветерок высвистывает фугу,
Не потревожив сонную округу;
Где щука спит в глубинах бочажка,

Стрекозы над кустами тальника,
И лебедь чинно плавает по кругу,
И косари рассеялись по лугу,
И косу точит крепкая рука;

Или вот этот озорной ручей,
Где плещутся форели-баловницы
В коловращеньи крошечных смерчей;

Где меж камнями булькает водица,
В то время, как от солнечных лучей
На брызги отблеск радуги ложится?

74. Филипп IV – своему брадобрею
(1660 г.)

Что есть король? Отвечу, как умею:
Он тот, кто сплошь пиявками оброс;
Не труп еще, но каждый кровосос
Его считает жертвою своею.

Турецкий вор, закопанный по шею
В обрядов и регламентов нанос,
Чтоб каждый проходящий мимо пес
Дивился небывалому трофею.

Всю жизнь монарху с помпой показной
Выслушивать потоки лжи и вздора,
Сносить хулу и шепот за спиной;

Умрет – и розоперстая Аврора
Не обласкает гроб его тройной
Под грузным сводом темного собора.

75. Мадам де Бренвилье – своему искусству
(1675 г.)

Кому-то дорог милых глаз маяк,
Кому-то – мирно спящие внучата,
Кому-то – блеск накопленного злата,
Кому-то – пожелтелый березняк.

А я предпочитаю видеть, как
Ползет по венам, крадучись, расплата,
Как жизнь из жертв уходит без возврата,
И как в очах у них густеет мрак.

Досель искусств подобных не бывало:
Ничтожная щепотка порошка,
Три капли из заветного фиала –

И мир колеблет слабая рука,
И сеет смерть, тайком вонзая жало
И помыслы губя исподтишка.

76. Ювелир Кардильяк – своим рубинам
(1680 г.)

Мне снова взор ласкает блеск камней:
В их гранях отсвет зимнего заката,
И кровь была ценою их возврата,
От этого они еще красней.

Я продал их. Но не прошло трех дней –
Вернулась вожделенная утрата
На острие кинжального булата,
Добавив тень к империи теней.

Зачем глупец купил их? Мне смешно:
Подумал он, что я на деньги падок,
Но многолетний труд мой не дано

Купить деньгам. И цвет каменьев сладок –
Я пью его, как терпкое вино,
В котором крови есть густой осадок.

77. Карлик Бижу – курфюрстине Марии
(1690 г.)

Я – черный бес, что много лет подряд
С ухмылкой смотрит со щипца собора;
Мой жуткий облик устрашает взоры:
Ушастый карла, скрючен и горбат.

Ты – королева, чей небесный взгляд
Струит вокруг волшебные узоры,
Роняя дымку золотого флера
На силуэты каменных аркад.

Люблю тебя, а ты глядишь вовне;
Не станет светозарная вершина
Любовь искать в чернеющем пятне.

Случись такое – канет мир в трясину!
Тебя возненавидеть должно мне,
Как ненавижу я свою судьбину.

78. Карл II Испанский – близящейся смерти
(1700 г.)

Дорогу, гранды! Смерть идет сюда,
Стоять ей на пороге не по чину.
Предчувствуя империи кончину,
Вы сгрудились. Дорогу, господа!

О Смерть, повременишь ли ты, когда
Тебе отдам я царства половину?
Еще немного поживу и сгину –
Устроит ли тебя такая мзда?

Неспешно тень, подобная улите,
Влачится по Ахазовым часам.
Кого же о пощаде и защите

Теперь молить? Уже не знаю сам...
Явилась Смерть за королем. Велите
На звоннице гудеть колоколам.

79. Капитан Кидд – своему золоту
(1701 г.)

Проклятым кладом я порабощен.
Мне снилось: он к моей привязан шее,
И волокут дублоны и гинеи
Меня на дно, надежно взяв в полон.

Тонул я, а ко мне со всех сторон
Утопленники плыли, свирепея
От вида долгожданного трофея,
Вцеплялись в тело с криком: ?Это он!?

Ужасна мне подобная расплата,
И кажется ничтожною ценой
В пещере вечно караулить злато

Иль маяться под крапчатой луной,
Покуда чья-то жадная лопата
Не откопает клад, зарытый мной.

Оригинал: